Эдатрон. Лесной край. Том 1 - [24]

Время подгоняло его и торопило, пугая то проливными долгим дождями, то утренними заморозками, а однажды даже тонким прозрачным ледком в луже возле речки. Правда это случилось только один раз, но звоночек прозвенел, зима была на подходе. А так стояли теплые, даже жаркие дни, спокойные и медлительные в своем великолепии осеннего красно-золотого убранства разошедшейся осени. Коптильню он все-таки себе выкопал, только в противоположном от найденного сруба направлении. Ничего хитрого. Сколько он коптилен видел и сделал в той своей жизни. Небольшая яма, метр на метр и в метр глубиной, к ней узкий, длиной метров пять ход, заваленный сверху ветками и присыпанный землей и в начале хода обычная печка, слепленная на скорую руку из камней и глины. Оставалось набить яму дичью и запалить печку, накидав потом туда зеленых веток.

Три дня потратил на то, чтобы разобраться с добычей из сруба. Почистил от ржавчины и наточил на камне из речки найденные топор и непонятное оружие, то ли короткую саблю, то ли кривой меч. Отбил заскорузлые от времени кожаные одежды, где надо кое-как подшил, не на приемы ходить, и хорошенько почистил и смазал их животным жиром, который тщательно собирал от всех животных, которых ему удавалось добыть. Зимой этот жир пригодится еще для светильников.

А затем для него началась настоящая страда. Он ставил петли и ловушки, собирал ягоды и грибы, сушил некоторые известные ему травы, заготавливал бересту и дрова, коптил мясо и рыбу. Даже ел через раз, чтобы успеть до холодов сделать как можно больше. Единственное, что осталось неизменным, это тренировки. Их он наоборот даже ужесточил, применяя найденное настоящее оружие из сруба.

На речке у него стояло уже пять вершей, а на найденных звериных тропах были расставлены не только петли, но и даже выкопаны ямы-ловушки. При его росте и силе он не мог рассчитывать на что-то серьезное, но c появлением в его жизни топора увеличились и его возможности. Так из «чертова дерева» он смог с грехом пополам сделать что-то вроде лопаты, больше похожей на широкий кол. Но худо-бедно свои обязанности по взрыхлению земли она выполняла, действуя скорее, как лом. А грунт он потом вытаскивал корзиной, которых сплел с десяток. Вот с помощью этого полулома-недолопаты и двух истрепавшихся корзин он и умудрился выкопать две ямы метра в полтора глубиной. Конечно копал не где попало, а там, где и грунт помягче и корней поменьше, но все равно на них ушла чуть ли не неделя. Для серьезного зверя это была не ловушка, а так — спортивное упражнение по преодолению препятствий, но для кого-нибудь, типа молодого кабанчика или детеныша лесного оленя, вполне себе непреодолимая преграда. На большее он и сам не рассчитывал. И ведь в одну, хорошо замаскированную ловушку попался-таки молодой кабанчик. О том, что его старания не пропали даром, мальчишка узнал еще издали, когда в очередном походе проверял свои ловушки. Хрюканье и повизгивание семейства кабанов разносилось далеко за пределы поляны, где у него была вырыта яма. Вокруг самой поляны располагалась дубовая роща, сейчас усеянная осенним урожаем желудей. На них он и рассчитывал, копая здесь свою ловушку и оказался прав. Папа свинского семейства, здоровенный кабан-секач в окружении своего гарема свиней озадаченно похрюкивая вертелись вокруг ямы. Они никак не могли понять, зачем туда забрался их молодой сородич и теперь панически визжит, но сам не вылазит. А все было достаточно просто, на дне ямы торчал остро заточенный кол. Мальчишке пришлось срочно, пока на шум не сбежались другие хищники, разводить костер и горящими головнями прогонять свинскую банду прочь.

В другую ловушку тоже кто-то провалился, но кто это был, осталось тайной. На память о себе неизвестный посетитель оставил только развороченную, с осыпавшими краями яму и выдернутый и переломанный, со следами крови, кол. И еще на мягкой земле были следы когтей, при виде которых мальчишка поблагодарил судьбу, что он появился здесь после того, как убрался разозленный гость. Судя по отпечаткам, одного такого коготка хватило бы, чтобы навсегда перечеркнуть юную человеческую жизнь. То ли неизвестный зверь сам испробовал остроту кола, то ли воспользовался жертвой, приготовленную ему неизвестным благодетелем, мальчишка так и не узнал. Очень жить хотелось, а идти по следу неизвестного хищника — это отнюдь не средство ее продлить.

Так потихоньку, незаметно прошла золотая осень. Зелень лесов постепенно сменялась разноцветьем менявших свой окрас кустарников и деревьев. В прозрачном тихом воздухе ясно было видно, как различные оттенки зеленого сменялись на буйство красок, от различных оттенков желтого берез и осин до темно-коричневого колера дубов, перемежаемых сочными мазками ярко-красного клена.

Хотя кое-где еще встречались островки мрачноватого темно-зеленого цвета, но это были рощи кедра или пихты, которым было наплевать на смену времен года. Земля покрылась многоцветным ковров опавших листьев, которые с тихим шелестом шуршали под ногами. Хорошо еще, что, имея лук, можно было не подкрадываться к дичи вплотную. Впрочем, с охотой и так проблем не было. Зверье, озабоченное подготовкой к сезону дождей и последующей зиме, почти не обращало внимания на маленького хитрого хищника, коим стал Ольт. Ну убьет он пару-другую птичек, ну завалит раз в месяц косулю — от природы не убудет. Жить всем надо. А какой ущерб может нанести один мелкое, пусть даже кровожадное и хитроумное, но слабое существо, которые даже не имеют своей шкуры и вынуждены одеваться в чужие? При местном изобилии лесной живности это был даже не вопрос. Тайга щедро питала лесных обитателей от щедрот своих, не размениваясь на мелочи вроде подсчета, кто сколько съел. Правда приходилось учитывать, что, участвуя в местном круговороте жизни, он и сам в любой момент мог стать жертвой. Ну на то и тайга — закон, медведь — хозяин. И коли не уберегся от когтей и клыков, так кто тебе — судья?