Еда как проявление твоей заботы. Исследование этических вопросов употребления в пищу животных - [20]

Поэтому, если мы полагаем, что наличие законов, требующих «гуманного» обращения, имеет хоть какое-то значение, мы ошибаемся. Даже если бы эти законы были эффективны, каковыми, и мы покажем это ниже, они не являются, при самом лучшем сценарии огромное количество животных продолжало бы страдать. И ситуация, при которой допускается меньше ненужных страданий, все еще находиться в конфликте с идеей, которую, по нашим словам, мы разделяем, что мы можем оправдать только необходимое страдание. А необходимое страдание требует наличие конфликта, некого принуждения к этому. Наше удовольствие от вкуса не отвечает указанному критерию, также как не отвечало ему и развлечение Майкла Вика от просмотра собачьих боев.

Необходимо еще и еще раз подчеркнуть этот момент, поскольку многие люди, столкнувшись с аргументом, что мы не можем оправдать поедание животных или продуктов животного происхождения, реагируют на это «Но» почти спонтанно. Они упускают из вида, что в тот самый момент, когда мы начинаем говорить о законе, запрещающем причинение «ненужных» страданий в контексте деятельности, которая сама по себе является ненужной, мы говорим бессмыслицу. Правило, запрещающее «ненужное» страдание или требующее «гуманного» обращения в контексте собачьих боев не имело бы смысла, потому что все страдания, связанные с собачьими боями, является ненужным. Так что говорить о «гуманном» обращении с животными, которых мы едим или используем, чтобы произвести мясо, молочные продукты, яйца или другие продукты животного происхождения, значит говорить об уменьшении страданий, ни одно из которых не является необходимым, — такой подход полностью лишен смысла!

Давайте рассмотрим пример в человеческом контексте. Предположим, у вас есть правило, запрещающее «ненужные» страдание жертв изнасилования и требующее «гуманного» обращения с ними. Теперь, если человек X решит изнасиловать человека Y, всегда лучше, если он причинит Y меньше вреда. Лучше, если X не станет бить Y в дополнение к изнасилованию. Но если бы кто-то предложил закон, который бы запрещал причинение «ненужных» страданий жертвам изнасилования и требовал бы «гуманного» обращения с ними, мы бы все согласились, что это не имело бы смысла и было бы морально оскорбительно. Конечно, всегда лучше делать что-либо аморальное менее вредоносным путем, чем более. Но это не значит, что, делая что-то аморальное менее вредоносным способом, вы делаете аморальное моральным.

Во-вторых, учитывая экономические реалии современного мира, идея «гуманного» обращения — как идея о Санта Клаусе или Зубной Фее — утешительна в некотором смысле, по крайней мере, для потребителя, будучи, однако, чистой фантазией.

Животные являются собственностью. Они являются товарами для экономики; у них есть рыночная стоимость. Мы можем сентиментально ценить собак, кошек и других животных, живущих в наших домах. Но, как только речь идет о законе, они просто наша собственность. Мы можем отвезти их в приют или в офис ветеринара, где их могут убить, когда мы захотим.

Собственность в отношении животных, конечно, отличается от других видов собственности, которыми мы владеем, тем, что животные, в отличии от машин, компьютеров, приборов или других товаров, являются разумными и имеют свои интересы. Все способные чувствовать существа заинтересованы в том, чтобы не страдать от боли и других лишений, а также в удовлетворении этих интересов, имеющих свои особенности для их биологического вида.

Однако, защита интересов животных стоит денег. Как правило, мы тратим деньги на защиту интересов животных только тогда, когда это оправдано экономическими причинами — только когда люди получают от этого экономическую прибыль. То есть, закон обычно запрещает причинение страданий животным только тогда, когда нам это выгодно с экономической точки зрения.

Рассмотрим Американский Закон о гуманном убое (Humane Slaughter Act), первоначально введенный в 1958 году, требующий, чтобы больших животных, которых убивают для еды, оглушали и они были без сознания в тот момент, когда их сковывают цепями, поднимают лебедкой и ведут на убой. Этот закон защищает интересы животных в момент убоя, но делает это только потому, что это экономически выгодно. Большие животные, которые находятся в сознании и висят вверх ногами и мечутся, когда их убивают, могут причинить увечья работникам боен и спровоцировать дорогостоящее повреждение туши. Поэтому оглушение, или обездвиживание больших животных, имеет хороший экономический смысл. Такая практика приведет к сокращению увечий среди рабочих и повреждений туши, что в свою очередь обеспечит более низкую рыночную цену. Конечно, у этих животных на протяжении их жизни может быть много других интересов, не только стремление избежать страданий в момент убоя, но эти интересы не защищены, поскольку это экономически не выгодно.

Интересно, что Закон о гуманном убое не распространяется на кур, которых ежегодно убивают миллиардами и которые составляют 95% всех животных, которых мы убиваем. Почему нет? Потому что в 1958 году не предполагалось, что распространение действия Закона на кур может привести к какой-либо экономической выгоде. Многие защитники прав животных выступают за то, чтобы Закон распространялся на мясо птицы, и их аргумент основывается, в частности, на идее, что якобы «гуманный» способ убийства кур, предполагающий обработку их газом перед обезглавливанием и ощипыванием, является экономически эффективным и снизит затраты на производство. Работники часто получают увечья при сегодняшней практике убоя и, поскольку куры сопротивляются перед смертью, это приводит к большому количеству случаев повреждений туш.