Еда Древнего мира - [9]

Вообще, шумеры и аккадцы, даже самые бедные, должны были время от времени устраивать угощение для своих родственников и соседей. Сохранилась аккадская поэма второй половины второго тысячелетия, в которой речь идет о голодающем бедняке. Несчастный дошел до того, что

От тоски по лепешке его печень горела, От тоски по мясу и доброму пиву лицо подурнело. Каждый день без пищи голодный ложился, Одежду носил, не имевшую смены.

В конце концов бедняк отправился на базар и обменял свою единственную, «бессменную» одежду на козу. Не вполне понятно, как он умудрился вернуться после этого домой, не оскорбляя общественной нравственности, но не это печалило сердце новоявленного обладателя козы:

Ну зарежу козу я в моем загоне,

Но пира не будет - где взять пива?

Услышат соседи мои - обозлятся,

Свояки и родичи рассорятся со мною.

Видимо, не только действительно значимые события, как, например, свадьба, но даже и убой козы уже предполагал приглашенных. Такой обычай и позволял изголодавшимся жителям Месопотамии хоть изредка побаловаться мясом. Впрочем, эта возможность была не у всех.

Сохранились таблички с нормами выдачи продуктов женщинам и детям, жившим и работавшим в специальном «лагере» при царском хозяйстве города Уммы в 2062 году до н.э. Люди эти были захвачены во время военных набегов, и в документах они именуются «военнопленными», но фактически они были рабами, причем рабами в современном, самом жестоком смысле этого слова. Рабство у шумеров носило сравнительно мягкий, патриархальный характер, раб даже имел право обратиться в суд в случае разногласий с хозяином. Что же касается пленных, то они влачили в своих лагерях голодное и бесправное существование. Одна из табличек сообщает, что во втором месяце года рабочие получали только зерновой ячмень - примерно от 8 до 32 литров на человека. В списках имен проставлены нормы выдачи и сделаны пометки - «мальчик», «старуха, «беременная»... Минимальная норма причиталась детям, старухи получали в два раза больше - 16 литров. Интересно, что некоторые взрослые женщины, даже беременные, тоже получали сокращенную порцию, - быть может, их посадили на голодный паек за какие-то провинности. Столь скудный рацион явно не шел на пользу несчастным обитателям лагеря: из 185 числящихся в табличке имен 57 имеют пометку «умер» - и это лишь за один месяц! Впрочем, через какое-то время здесь произошли некоторые улучшения, связанные, возможно, с тем, что теперь «военнопленным» было приказано заняться помолом муки и пивоварением, поэтому им и паек стали выдавать этими продуктами. Увеличилась норма выдачи: дети получали по 16 литров, причем не зерна, а муки, а взрослые (почти все) - по 32, и лишь двум «штрафникам» полагалась половинная доля. Кроме того, в рационе появилось еще и пиво: взрослым наливали по 16 литров в месяц, детям -по 8. Впрочем, в табличке, которая обо всем этом повествует, числится лишь 49 имен - остальные обитатели лагеря к тому времени или были переведены в другое место, или умерли, не успев дожить до обновленного рациона. Но зато в этой, последней, табличке нет ни одной пометки о смерти, что говорит либо о том, что в лагере остались лишь самые жизнестойкие его обитатели, либо об исключительной пользе пива (по крайней мере, в отсутствие других продуктов).

Не только военнопленным приходилось довольствоваться одним лишь ячменем. Документ двадцать первого века до н.э. сообщает о выдаче пайка садовникам, работавшим в царском саду. Они получали ежемесячно от 16 до 60 литров зерна (вероятно, в зависимости от квалификации), никакие другие продукты им не причитались. Конечно, счастливец, которому доставались 60 литров, мог обменять часть заработка на что-нибудь повкуснее. Но самому обездоленному из садовников, который числился как «помощник», менять было нечего, ведь, даже съедая весь свой ячмень, он наверняка оставался голодным.

Сохранились юридически оформленные договоры, сообщающие о содержании, которое взрослые шумеры должны были предоставлять своим престарелым родителям или другим родственникам, - в них фигурирует все тот же ячмень, хотя и сдобренный маслом. Например, между 1820 и 1815 годами до н.э. два жившие в городе Ур брата при разделе родительского имущества заключили следующее соглашение: «...Ежемесячно 3 бан ячменной муки, 1/2 сила растительного масла, в год 6 мин (3 кг) шерсти Умуссум и Илушунацир будут давать своей матери Уммитабат». По-видимому, такую повинность должен был нести каждый из братьев, и это означало, что старушка будет получать около 50 литров муки (что не так уж и мало), но меньше литра масла. Никакие разносолы ей более не причитались.

Такое же меню обещал своему престарелому тестю (или, возможно, деду жены) живший примерно в то же время жрец по имени Наммупада. Он взял на себя обязательство в течение трех лет ежемесячно обеспечивать старику «3 бан ячменной выдачи и 1 сила растительного масла».

Жившая в Уре супружеская пара, решившая усыновить грудного ребенка, выкупила его у матери, скорее всего - проститутки. Супруги заключили с женщиной договор и заплатили ей наличными (весовым серебром), но в тексте было особо оговорено, что средства эти пойдут «на содержание ячменем, мукой, растительным маслом». Не слишком роскошная жизнь в обмен на собственного сына, тем не менее договор гласит, что «сердце Бабуришат, женщины этого ребенка, удовлетворено».