Эд, граф Парижский и король Франции (882-898) - [24]

. Но после смерти Гуго кому император мог доверить его власть, «ducatus regni», как не Эду?[379] Он отныне и будет крупнейшим борцом с норманнами, признанным защитником Западно-Франкского королевства, советом и помощью для государя[380]. Эта власть, которую, как мы видели, Роберт Сильный и Гуго Аббат усилили и которая послужит Эду, как и его династии, ступенькой для восхождения на престол, отныне обрела свою окончательную форму. Имея нейстрийское происхождение, она распространялась на Нейстрию, где храбро сражался Роберт Сильный и где у него, как и у Эда после него, находилось большинство аллодов и бенефициев. Но распространялась она и на «Франкию», где Эд уже утвердился — сначала благодаря браку[381], а потом прежде всего благодаря должности графа Парижского, которая закрепится за его родом. Париж, стратегическое значение которого он выявил, станет средоточием власти «герцога франков». Под этой властью «Нейстрия» и «Франкия», противопоставив себя Бургундии и Аквитании, вскоре слились в территорию под тем же названием — «Франкия», из которой историки сделали герцогство Францию, нагромоздив на ее счет кучу ложных теорий. То есть Эд получил власть, которая была шире власти его отца и сразу же сравнялась с властью Гуго Аббата, если не превысила ее. Его полномочия были определены достаточно плохо, чтобы благодаря отсутствию государя могли стать неограниченными. Роберт Сильный и Гуго Аббат получили должность маркграфа Нейстрии. Гуго распространил эту маркграфскую власть на все королевство, превратив в «ducatus regni». Эту власть и получил Эд; состоялась ли формальная инвеститура? Этого узнать невозможно[382]; недостает одного звена; эта лакуна не позволяет представить происхождение власти, породившей величие Капетингов, как непрерывную цепь, которая бы тянулась от маркграфства между Сеной и Луарой до сана «dux Francorum». Впрочем, как бы ни называлась должность, на которую назначили Эда, обстоятельства и его умение ими пользоваться вскоре вознесут его еще выше.

Сохранилось несколько дипломов, свидетельствующих о деятельности Эда в Нейстрии в качестве маркграфа и в качестве аббата монастыря Святого Мартина в Туре. Едва он получил эту новую власть, как еще во время пребывания Карла III в Париже, 27 октября 886 г., попросил императора утвердить прекарный договор, заключенный между Гуго Аббатом и канониками Сент-Эньяна, с одной стороны, архиепископом Адалардом Турским и епископом Реноном Анжерским, его братом, — с другой[383]. Также в качестве маркграфа он два дня спустя, 29 октября, обратился в Париже к Карлу III с просьбой, чтобы каноники турской церкви Святого Маврикия получили в дар имение Перне[384], и добился своего.

В качестве аббата Эд, похоже, не всегда был достаточно почтителен по отношению к правам собственности турского монастыря Святого Мартина. Как и отца, его можно было обвинить в том, что среди смятений, вызванных норманнами, либо потакая алчности испорченных людей, он «по небрежению» (это смягченная формулировка) позволил расхитить многие владения, с которых каноникам поступали доходы[385]. Например, именно Эд отдал целлу Святого Климента одному «верному» без согласия капитула[386]. Однако его первым действием как аббата, известным нам, было торжественное возвращение[387] в апреле 887 г.[388] капитулу турского монастыря Святого Мартина некоторых владений в Италии, которые когда-то были пожалованы этому аббатству Карлом Великим и потом отняты у монастыря, вероятно, Робертом Сильным[389]. Эд произвел это возвращение, возложив перчатку на гробницу Святого Мартина; он высказал желание, чтобы в благословениях во имя Божье, какие станут воздаянием за этот благочестивый акт, упоминались три особы. Первым упоминался император Карл, для которого он желал бы не только легкого обретения будущей жизни, но и более славной настоящей; трудно не увидеть в этих словах упрека защитника Парижа в адрес монарха, так струсившего под этим городом! Далее Эд молил о Божьем милосердии для самого себя; каноникам следовало постоянно поминать его в молитвах и петь ради него, как при его жизни, так и после смерти, семь псалмов из числа тех, какие церковь особо назначает для покаяния. Наконец, свою долю благодати должен был получить Роберт, его отец, что было естественно, если это он лишил аббатство доходов.

Эд совершил этот акт в окружении многочисленных служителей церкви, вышедших из аббатства Святого Мартина, и нескольких высокопоставленных персон[390]: это были Адалард, архиепископ Турский; граф Адемар[391], сын Эрменона, графа Пуатье, а потом Ангулемского, родственник Эда и соперник Рамнульфа II в борьбе за графство Пуату; Гарнегауд, возможно, уже виконт Блуа[392], во всяком случае, «верный» Эда, к которому тот, став королем, проявит щедрость[393]; Аттон, виконт Ту-Ра[394], замещавший Эда как графа Турского; Фульк Рынсий, в то время еще очень молодой, которого постоянно встречали в окружении сыновей Роберта Сильного. Это благодаря им Фульк приобрел такое могущество в Анжу, уроженцем которого, похоже, не был; сначала он стал там виконтом, очень вероятно, заместителем Эда, потом графом; его считают первым графом Анжуйским, передавшим титул по наследству