Э. Ренан. Его жизнь и научно-литературная деятельность - [28]

В интересах изложения мы отступим несколько от хронологического порядка и постараемся в общих чертах передать здесь содержание этого последнего произведения Ренана в связи с его прочими трудами по истории религий. Метода, какой следовал в данном случае автор, уже нам известна; ее особенность заключается в своеобразном сочетании приемов исключительно художественных и литературных с научными. В «Истории израильского народа» эта особенность сказывается очень сильно. Ренан иногда прерывает повествование о давно минувших исторических событиях ссылками и намеками на современное положение вещей во Франции и т. п. Свое изложение он начинает с древнейших времен, когда израильский народ являлся еще малочисленным племенем сирийского происхождения, живущим в ближайшем соседстве и общении с филистимлянами, аммонитянами, моавитами и другими столь же невежественными и полудикими народами. Его прародители, легендарные патриархи, по словам Ренана, поклонялись фетишам, или так называемым «елогимам». Затем установился культ Иеговы, который первоначально являлся не единым Богом-Вседержителем и Творцом вселенной, а исключительно национальным покровителем Израиля, как Ваал у финикиян, Дагон у филистимлян и Молох у аммонитян. Этот бог Израиля обладал в полной мере всеми ужасными свойствами национальных языческих богов: был завистлив и жесток, особенно с врагами своего народа, а гнев его мог быть утолен лишь кровью жертв.

В эпоху Давида и его преемников, историю которых Ренан излагает очень подробно, понятие единого всемогущего Бога еще не получило надлежащего развития и еврейский народ еще не освободился окончательно от чудовищных представлений политеистического миросозерцания. Полная религиозная эмансипация наступила лишь в VIII веке до Р.Хр. под влиянием великих пророков Михея, Осии, Амоса и Исайи, с несравненной силой выразивших идею всеведущего и вездесущего совершенного Бога, требующего от людей не кровавых жертв, а нравственного совершенства и чистых молитв.

Этот момент полного расцвета религиозных верований Израиля, возвысившегося наконец, после долгих колебаний и тяжких падений, до идеи чистого духовного монотеизма, служащей выражением величайшего торжества человеческого духа над ограниченными материальными представлениями, изображен Ренаном очень рельефно, но в характеристике выдающихся исторических деятелей автор расходится с господствующими на этот счет воззрениями; так например, благочестивый псалмопевец царь Давид является у него, подобно большинству политических деятелей, довольно заурядным честолюбцем, не особенно разборчивым в выборе средств для достижения намеченных им личных целей. Легендарная мудрость царя Соломона также изображена Ренаном в несколько двусмысленном виде. Прославленный Храм представляется вообще довольно жалкой и посредственной постройкой, и т. п.

Эпилогом к «Истории израильского народа» служит превосходный очерк царствования иудейского царя Ирода Великого, напечатанный уже после смерти Ренана. В личности этого легендарного тирана, полуараба, полуеврея, порвавшего связи с историей и религией своей страны, проявляется какая-то демоническая сила. Хладнокровие, с каким он совершал ловко обдуманные убийства, например, утопление во время купания ненавистного ему еврейского первосвященника, производит ужасное впечатление. По-видимому, он проникся древнеэллинским духом и стремился играть роль покровителя искусств, особенно зодчества. Не меньше Нерона он заботился об украшении своей столицы и устройстве зрелищ для народа в римском вкусе. В сравнительно короткое время Ирод достигает значительных успехов в управлении страною, материальное благосостояние которой благодаря ему быстро возрастает. Его цель – установление сильной светской власти взамен теократического строя древней Иудеи – обличает в нем великого преобразователя, одаренного недюжинным умом и прозорливостью. Он как будто создан для того, чтобы возвеличить и спасти свою страну, но на самом деле весь блеск его царствования – обманчивый блеск. Это лишь зарево ужасного пожара, раздутого преступником, чтобы скрыть следы гнусных злодеяний. В душе Ирод – такой же зверь, как и Нерон, которому по своей жестокости и неверию он мог бы послужить наглядным образцом и прототипом. Правда, oн мирился с религией своей страны, но лишь как с необходимым обрядом, а добродетель ненавидел, конечно, не меньше Нерона. Он не уступал последнему также в подозрительности и в злобе; в сущности, Ирод ненавидел всех, не исключая даже своей любимой жены Мариамны, которую под пустым предлогом осудил на казнь. И наконец уже на смертном одре, измученный ужасными видениями, смутными предчувствиями и таинственной мучительной болезнью, он при одной мысли, что его сын после его кончины, освободившись из тюрьмы, может вступить на престол, доходит до такого бешенства, что на краю могилы делается сыноубийцей. Не обладая и сотой долей власти Нерона, он успевает совершить в полном уме и здравой памяти не менее злодеяний, чем безумный цезарь.

Наряду с вышеизложенными обширными историческими трудами Ренан написал целый ряд сравнительно небольших этюдов по истории религий, изданных в виде двух объемистых сборников, по богатству и разнообразию содержания представляющих исключительное явление во всемирной литературе. Это целая картинная галерея. Прежде всего мы с изумлением останавливаемся перед мастерскими портретами известных религиозных деятелей, средневековых монахов и реформаторов вроде Кальвина, мыслителей, проникнутых святою любовью к истине, как Галилей и Спиноза, святых мистиков вроде Франциска Ассизского, влюбленного в бедность, и Екатерины Стомельн, с сердцем невинным, как у ребенка, и израненным, как у мученика, тихо умирающей от любви к Богу и неразгаданного чувства к человеку, зажегшему в ее душе всепожирающее пламя веры. Рядом с блестящими характеристиками отдельных личностей здесь же помещены целые картины из средневековой религиозной жизни, изображения схоластических споров и столкновений различных сект с господствующею церковью, этюды по истории буддизма и магометанства, исследования по сравнительной мифологии и очерки древнеперсидских и древнегреческих верований.