Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - [34]
Е. П. Блаватской с её монгольскими чертами лица и оливковой кожей наверняка не составляло труда проживать в Лхасе, как и в любом другом городе Тибета.
Что касается второго аргумента, то Блаватская никогда не утверждала, что путешествовала пешком и в одиночестве, как предполагают её противники. Скорее всего, она добиралась туда верхом в сопровождении своих Учителей. Генрих Харрер в произведении «Семь лет в Тибете» отмечает, что женщины, передвигающиеся верхом, были там не редкостью[234]. Сама Е. П. Блаватская была искусной наездницей. Один из её учителей писал Синнетту: «Те, кого мы хотим видеть у себя, найдут нас, едва переступив границу». Другие же, отметил он, «не смогут отыскать нас, даже если пойдут на Лхасу с целой армией»[235]. Кроме того, существовали и более простые пути в Тибет, чем горная тропа, на которой потребовалось бы большое количество припасов, а также местные носильщики, чтобы их нести. В частности, Харрер добрался в Тибет по реке Инд. Помимо этого наличие продуктовых рынков освобождало от необходимости тащить с собой запасы пропитания.
Следует отметить, что учителя Е. П. Блаватской были не тибетцами, а индусами. Особенно уважаемый ею гуру, Махатма Мория (которого она обычно называла Учителем М.) был родом из Пенджаба; его собрат, Махатма Кут Хуми (Учитель К. Х.) родился в Кашмире. Е. П. Блаватская писала:
Здесь, над гималайскими вершинами[236], находится ядро Адептов различных национальностей, и все они известны Таши [Панчен] Ламе. Они действуют сообща, и некоторые из них находятся рядом с ним, но всё же остаются неизвестными даже обыкновенным ламам – большинство из которых попросту невежественные глупцы[237]. Мой Учитель и К.Х., и некоторые другие, кого я знаю лично, находятся здесь, приходят и уходят. Все они постоянно поддерживают связь с адептами в Египте и Сирии, и даже в Европе[238].
Таши, или же Панчен-Лама, проживал в городе-монастыре Ташилунпо близ Шигадзе. Очевидно, именно сюда отправилась Блаватская на исходе своего первого путешествия в Тибет. Лхаса намного более удалён от тибетской границы. И всё же, независимо от того, являлись ли пунктом назначения Лхаса или Шигадзе, путешественникам приходилось пересекать участки гор, располагавшиеся на высоте более четырёх тысяч метров над уровнем моря, что делало поездку крайне утомительной. Однако шведский исследователь Тибета и Центральной Азии Свен Гедин с восторгом описывает своё путешествие по «величественным горам-гигантам с заснеженными вершинами и лабиринтами извилистых долин», которые он называет самым изумительным зрелищем на всём свете:
Мы всё глубже погружались в неизвестное, оставляя позади одну горную цепь за другой. После каждого перевала перед нашими глазами разворачивались всё новые дикие, пустынные виды на таинственные, неизведанные горизонты, новые очертания округлых или заострённых снежных вершин. Заблуждаются те, кто воображает, что подобное путешествие в одиноком, безлюдном месте однообразно и изнурительно. Сложно придумать более впечатляющее зрелище. Каждый переход, каждая пройденная миля несёт в себе открытия невообразимой красоты[239].
Стоит ли удивляться тому, что Е. П. Блаватская однажды воскликнула – мол, она лучше будет жить в пещере в Тибете, чем в любой из так называемых цивилизованных стран этого мира!
Говоря о существующих доказательствах пребывания Блаватской в Тибете, стоит упомянуть о том, что её знание тибетского буддизма было намного более глубоким, чем знания простых местных обывателей и даже западных исследователей. Профессор Г. П. Малаласекера, президент-основатель Мирового сообщества буддистов, пишет в статье «Блаватская» в своей монументальной «Энциклопедии буддизма»: «Её близкое знакомство с тибетским буддизмом, как и с эзотерическими буддистскими практиками, не вызывает сомнений»[240]. Японский философ и учитель Д. Т. Судзуки, который познакомил запад с дзен-буддизмом, считал, что «госпожа Блаватская несомненно была неким образом посвящена в сокровенные глубины учения Махаяны…»[241] О том, заслуживает ли его мнение доверия, можно судить из статьи в лондонском журнале «Таймс», опубликованной по случаю смерти профессора в возрасте 95 лет:
Профессор Судзуки был поистине выдающейся личностью в области восточной философии, поскольку он одновременно являлся учёным международного уровня, духовным наставником, самостоятельно достигшим просветления, которое стремился передавать другим, и писателем, который оставил два десятка сочинений, рассказывающих Западу о природе и целях дзен-буддизма. Он занимался изучением буддистских текстов на санскрите и китайском, а также хорошо разбирался в европейских философских системах, владея несколькими европейскими языками.
Судзуки оказал влияние не только на последователей философии дзен, но и на представителей разных профессий того времени. Его семинары в Колумбийском университете в конце 1950-х гг. посещали такие известные психоаналитики и психотерапевты, как Эрих Фромм и Карен Хорни, а также художники, композиторы и писатели[242]. Около полусотни американских психиатров и психологов прошли у него в 1957 г. недельный курс. Результатом этой конференции стал совместный труд Фромма, Судзуки и Де Мартино «Психоанализ и дзен-буддизм», опубликованный издательством «Харпер энд Роу».
