Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - [226]
Предложение было принято, и 18 января 1925 г. в одной из мадрасских газет появилась следующая заметка:
[Рерих] снял покрывало с картины и сказал: «В этом доме Света позвольте мне представить эту картину, посвящённую Елене Петровне Блаватской, как ядро будущего музея Е. П. Блаватской, девизом которого будет „Красота есть одеяние Истины“».
Эта картина, размером около 42 дюймов в длину и 36 в ширину, поразительная работа темперой, выполненная в оттенках фиолетового, изображает женщину в буддистском храме, которая открывает дверь, чтобы впустить посланника ранним утром.
В «Теософисте» (май, 1991 г.) можно найти прекрасную цветную репродукцию этой картины. Зинаида Фосдик, управляющая Музея Рериха, поведала автору этой книги, что молодая женщина на картине символизирует человечество, тогда как посланник, входящий в храм, является отсылкой к Е. П. Блаватской и началу её общественной деятельности в 1875 г[1258].
Картина «Посланник», написанная в 1931 г. Николаем Рерихом
Последнее пристанище Рерихов располагалось в долине Кулу в Пенджабе, и отсюда Николай Константинович написал Борису Цыркову 7 июля 1939 г.:
Спасибо за Ваше письмо от 20 мая, только сегодня дошедшее в наши далекие горы. Радуюсь, что могу писать Вам по-русски, а также радуемся тому, что Вы близки ЕПБ, которую мы так глубоко почитаем. Будет время, когда её имя достойно и почитаемо прозвучит по всей Руси… Частенько Русские забывали о своих великих деятелях и пора нам научиться ценить истинные сокровища…
Вот и сейчас передо мною высятся снежные вершины горного перевала на Тибет, и напоминают они о тех вечных истинах, в которых заключаются обновление и совершенствование человечества. Учителя всегда готовы помочь, но ведь эта помощь так часто людьми отвергается[1259].
Сегодня представители молодого поколения в России проявляют живой интерес к учениям Е. П. Блаватской. Ничуть не меньше они стремятся отыскать место хранения её утерянных писем. Факт их существования упоминается в рукописи «Истории русского теософского движения» Елены Писаревой. Там говорится о том, что в 1909 г. автор с группой русских теософов посетила Пятый международный конгресс ТО в Будапеште. Обратно они возвращались на корабле через Афины, Константинополь и Одессу – последний пункт интересовал их, поскольку они хотели увидеться с двумя племянницами Блаватской, дочерями её сестры Веры. Им оказали поистине королевский приём и вручили фотографии, портреты и другие ценные материалы, которые затем были доставлены в санкт-петербургский Теософский центр и размещены в большом альбоме. Впоследствии альбом был конфискован большевиками. Если бы только удалось отыскать это сокровище![1260].
Поиск материалов, связанных с Е. П. Блаватской, в библиотеках и архивах России продолжается и сегодня. На данный момент найдено более 100 её писем. Интерес к теософии тоже не иссякает: на территории России действует множество теософских исследовательских групп и Теософское общество. Получается, теперь можно сказать, что Е. П. Блаватская нашла честь и уважение в собственной стране. Но как насчёт её второй родины, Соединённых Штатов Америки? Там, конечно же, нет недостатка в теософах, и спрос на её книги не перестаёт расти. Однако мы были немало опечалены тем, что ни одна газета или журнал не опубликовали заметку о том, что в России 1991 г. был объявлен Международным годом Е. П. Блаватской.
Что стало этому причиной? В статье Джеймса Прайса «Елена Петровна Блаватская», написанной в 1898 г. и недавно повторно опубликованной в «Канадском Теософисте» (май/июнь, 1991 г.), даётся возможный ответ на этот вопрос:
По-настоящему великие люди намного опережают своих современников, и потому их способны оценить лишь последующие поколения; при жизни их могут понять лишь немногие. Вблизи можно рассмотреть только мелочи; чтобы в полной мере оценить великое, требуется соответствующее расстояние. Как гласит предание, однажды в Древней Греции выбирали статую, дабы украсить ею храм. Одна из статуй казалась грубой, неотёсанной и угловатой, вызывая недоумение судей. Но когда каждую из превосходно обработанных статуй поднимали на пьедестал, их тут же приходилось спускать обратно, поскольку на такой высоте их изысканные детали были неразличимы, а блеск отполированной поверхности лишь размывал их очертания. Наконец отвергнутую статую водрузили на место, и все замерли в восхищении, поскольку её шероховатая поверхность подчёркивала форму, а расстояние смягчило грубо отёсанные изгибы.
Если Е. П. Блаватская и казалась грубой, нелепой и даже неотёсанной, то это лишь потому, что была отлита в форму титанов. В век общепринятой услужливости, условных школ мысли, вездесущей пошлости и пустоты она будто бы находилась не на своём месте; подобно пророкам древности, громогласная как Илия, грандиозная как Исайя, таинственная как Иезекииль, она разразилась едкими иеремиадами в адрес инфантильности и лицемерия XIX в. Она была предвестником, кидающим громкий клич в дебрях верований. Она не принадлежала своему веку. Её послание шло из могущественного прошлого, и она передала его не настоящему, но будущему. Поскольку настоящее было окутано тьмой материализма, и лишь прошлое испускало свет, которым возможно было осветить будущее. Она возвещала всем тем, у кого есть уши, давно позабытые истины, в которых сейчас нуждается человечество. Она привнесла свидетельства Гносиса в век агностицизма. Она принесла радостную весть о великой Ложе, которая в давние времена была «добрым Пастырем» человечества.
