E-mail: белая@одинокая - [3]

Помню, как я приехала к Хилари и обнаружила, что ее мохеровый розовый халатик побурел у воротника — так долго она его носила. И еще бедняга отколупывала верхушки у шоколадных бисквитов, высасывала начинку, а остальное выкидывала.

Вот такой Безумный Месяц. У меня — прически. У Хилари — экстрасенсы. Прочие мои подруги утешаются на свой лад: мечтают, как бы напихать ему креветок в карниз для штор, мчатся в Америку на семинар «Мужчины с Марса, женщины с Венеры». Вот только не знаю, что проделывает Джоди, когда рвет с кем-нибудь отношения. Может, у секс-меньшинств есть какая-то организация поддержки на такие случаи? У них, кажется, на все случаи есть организации.

Из той вечеринки мне четко запомнилось лишь одно — как я затащила Джоди в уголок и на полном серьезе спросила, а не стоит ли мне поэкспериментировать с «левой нарезкой».

Многие лесбиянки наверняка поймали бы меня на слове, но Джоди только похлопала своими рыбьими глазами и плавно удалилась, чтобы принести мне еще стаканчик и тарелку чипсов.

Хоть я и была пьяна, да и вообще шутила, где-то в подсознании у меня крутился и такой вариант. Джоди ведь прекрасно живется. Она всегда ходит на танцы. У нее есть эдакая знойная подружка, которая готовит сногсшибательную вегетарианскую пасту. Когда Джоди нужен юрист, она получает его от лесбийской мафии. Если она хочет переехать, то обращается в агентство, занимающееся подбором женщин-компаньонок. Ей даже подыскали работу натуропата в женском здравоохранительном центре. Уму непостижимо. Объявить себя гомосексуалистом — это вроде как вступить во флот или еще что-нибудь в таком духе. Всю оставшуюся жизнь о тебе станут заботиться.

Джоди ни единого субботнего вечера не проводила дома. Ей всего-то и надо было вызваться поиграть в нудистской волейбольной команде или отправиться в велосипедный поход — и все ее свободное время оказывалось расписано на месяц вперед.

Увы, мои родители все испортили. Хоть они и развелись, пошатнув старомодные представления об отношениях полов, я оставалась безнадежной гетеросексуалкой.

Вы, наверное, и сами знаете, как это бывает, когда меняешь прическу. Словно внутренний голос велит не показывать на определенную картинку, когда парикмахер спрашивает, что бы вы хотели. Уж сколько лет назад следовало понять: лесбиянки из меня не выйдет. Конечно, это решило бы все мои проблемы. Но увы. Да и потом, им в постели наверняка требуется вагон и маленькая тележка жутко дорогих приспособлений.

А ведь действительно забавно. И Джоди, и Хилари собирались заглянуть в парикмахерскую, перекинуться со мной парой слов. Иначе говоря, убедиться, что я не намерена отбросить копыта по причине личной драмы. Но ни та ни другая до сих пор не объявилась — наверняка завернули в кофейню и судачат обо мне. Вот и ладно. Я не против. Ведь именно для этого друзья и нужны — чтобы врачевать шепотком за спиной. Я — единственное, что у них есть общего, вот пускай и развивают эту тему.

Я живо представляла себе эту сцену. Хилари в своей повседневной униформе — синий джемпер, который она таскала всю неделю, и бриджи, в ушах — большие сережки-висюльки. И Джоди с кое-как подведенными глазами, как это у нее обычно бывает с перепоя, в майке а-ля Джон Траволта. Хилари пьет капуччино и жует тост с изюмом, а Джоди тянет чай с мятой и ничего не жует. И Хилари твердит: «Я этому Дэну с самого начала не доверяла», а Джоди вторит: «Бедная Виктория, везет же ей на придурков».

Хотя на самом деле Дэн ей понравился. Нет, Джоди, конечно, не заявила об этом Хилари в самый разгар проявлений женской солидарности — просто я помню, как однажды вытащила ее в субботу на футбольный матч, посмотреть, как Дэн играет. И Джоди тогда сказала, что он просто класс. Наивысшая похвала в ее устах.

Надо признать, нет… увы, не было человека сексуальнее, чем Дэн после футбольного матча. С мокрыми после душа волосами, разрумянившийся, пахнущий гелем с лимоном, пышущий здоровьем. После игры он был так утомлен и измочален, что буквально валился на меня. И это было бесподобно.

Пора бросать эту жвачку. И завязывать с воспоминаниями. Но в парикмахерской и думать-то больше не о чем, кроме как о Дэне. Чертова невеста загребла все мало-мальски приличные журналы, и мне достался прошлогодний каталог «ИКЕА», усыпанный обрезками волос.

Я начинала слегка беспокоиться за свою голову. Кожу пощипывало, на ухо капнула краска, и если ее срочно не сотрут, то я, чего доброго, обзаведусь несмываемым пятном.

Вообще-то парикмахерам не помешала бы сигнальная система на такие случаи. В кафе можно на худой конец грохнуть тарелкой по столику или позвонить в маленький колокольчик у кассы. Хм, а не помотать ли мне головой из стороны в сторону, да поэнергичнее? Или зарыдать во весь голос?

А ведь еще предстоит работать. В пятницу от меня толку не было. С похмелья, сердце разбито — все удовольствия в одном флаконе. Мы только-только получили очередной заказ от компании, выпускающей сухие завтраки. Им понадобились рекламные образцы в специальной упаковке. И работа ведь чепуховая, минут на десять. Только требовать от меня в пятницу рекламку про сухие завтраки — то же самое, что поручить мне написать «Войну и мир».