Е. Ф. Канкрин. Его жизнь и государственная деятельность - [16]

Предпослав эту историческую справку, мы обращаемся к соображениям самого Канкрина. Он исходит из той мысли, что прежде всего надо позаботиться, во-первых, об уменьшении в народе пьянства (до одной чарки в день), а во-вторых, оградить чиновников против постоянного искушения. Заметим, кроме того, что он в своих соображениях постоянно ссылается на мнение “публики”, приписывающей развитие пьянства среди народа и дешевизну хлеба именно отмене откупов. В устах Канкрина эта ссылка на мнение публики имеет немаловажное значение. Я указывал уже, с каким вниманием Канкрин относился к просителям: он их принимал не только в будни, но и по праздничным дням, отрываясь часто даже от серьезных работ, чтобы выслушивать их. Особенно он любил беседовать с деловыми людьми, с купцами, крестьянами. Лиц, к нему приближенных, удивлял тот факт, что самые интересные для него беседы он, по-видимому, вел именно с людьми, общества которых обыкновенно избегают образованные классы. Кроме того я упоминал уже, что Канкрин в молодости состоял бухгалтером у откупщика и до конца десятых годов много путешествовал по России и исполнял такие поручения, вел такие дела, которые дали ему возможность изучить наш народ. Поэтому его ссылка на “публику” нас убеждает, что он в своих соображениях руководствовался не только своим субъективным мнением, но и мнением многочисленных лиц, которые на практике имели возможность наблюдать сравнительные достоинства откупной системы и казенного управления.

Он отмечает общее нерасположение к казенному управлению.

“Ныне, – говорит он, – публика полагает, что возобновлением откупов оживилась бы внутренняя промышленность; многие могли бы поправить расстроенное свое состояние законным образом; корчемство уменьшилось бы надзором откупщиков; вредный класс винопродавцов, поглощающий вместе с чиновниками, вероятно, до 24 млн. руб. в год, уничтожился бы; тогда как прибытки откупщиков всегда были умеренные и доставались в руки, могущие употребить капиталы свои с лучшей пользой” (Невольно тут вспоминается Гоголь, также прекрасно изучивший русскую народную жизнь и пытавшийся двадцать лет спустя выставить в лице Муразова, то есть откупщика, один из немногочисленных положительных типов, встречающихся в его бессмертных произведениях).

Затем Канкрин, однако, оговаривается и высказывает и тут ту мысль, что “желательнее всего было бы заменить питейный сбор другими налогами, но что ни один из них не может дать столько, сколько дает казне питейный доход, а увеличение существующих налогов может вызвать большие неудовольствия”.

Каковы же, по мнению Канкрина, сравнительные достоинства разных питейных систем?

“Известно, – говорит он, – что значит акциз в Англии, соединенные пошлины во Франции, бывший в Пруссии акциз и подобные финансовые учреждения в других землях: они почитаются величайшим, но неизбежным злом, и к сожалению сказать должно, что финансы вообще и везде немалой частью основаны на таких доходах, кои в существе своем тягостны, неблаговидны и сопряжены с неприятным фискальством, коим бы лучше не быть, но без коих нельзя обходиться при необходимости столь огромных расходов, коих ныне требует существование государств. Таково несовершенство дел человеческих”.

Останавливаясь на замене казенного управления акцизом, Канкрин признает необходимым “учредить повсеместно вольную продажу вина и оставить этот промысел совершенно свободным и неограниченным, без чего не может быть акциза, и учредить акцизное управление”. Но эта система пугает Канкрина; Он предвидит, что пьянство в народе страшно усилится и что все помещики начнут заниматься “шинкарством”. Кроме того, он склонен думать, что потребуется громадный штат чиновников для контроля за свободным промыслом и что тем не менее доходы государства сократятся, потому что чиновники не в состоянии будут противостоять искушению брать взятки. Таким образом, ему эта система представляется пагубною во всех отношениях: в народе она разовьет пьянство, в помещиках – безнравственность, в чиновничестве – взяточничество и в конце концов приведет еще к сокращению доходов государства, то есть помешает достижению той главной цели, ради которой устанавливается безнравственный питейный доход.

Существует еще одна система, то есть “гуртовой платеж по губерниям, состоящий в раскладке настоящего питейного дохода на губернии и в обращении его из косвенного налога в прямой”. Эту систему Канкрин также отвергает, во-первых, вследствие трудности справедливой раскладки, а во-вторых, потому, что в случае введения этой системы дело пришлось бы поручить дворянству, а это признается им неудобным.

“Если, – говорит он, – дворянское управление почитается лучше казенного, то сие происходит именно оттого, что на оное не возложены затруднительные, интересные и маркие дела. Люди всегда одинакового свойства; названиями никто не поправляется, и нередко случалось, что предводители просились в вице-губернаторы. Это – черта нравов”.

Последние слова требуют пояснения. Вице-губернаторы тогда заведовали питейными сборами при казенных палатах. Однажды еще при императоре Александре I съехались в Петербург до двадцати губернаторов, что обратило на себя внимание государя. Тогдашний знаменитый каламбурист А. Л. Нарышкин заметил по этому поводу: “Я хорошо знаю, отчего все эти губернаторы приехали в столицу”. “Зачем же?” – спросил государь. – “Всеподданнейше просить Ваше императорское величество обратить их из губернаторов в вице-губернаторов”. Действительно, места вице-губернаторов считались до того доходными, что от кандидатов на них не было отбоя. Когда Канкрин вступил в должность, многие вице-губернаторы слетели и были заменены деятелями, лично известными Канкрину своей честностью. Но случалось, конечно, что и он ошибался, что и его выбор оказывался неудачным. Так, Канкрин назначил вице-губернатором известного нашего баснописца и журналиста Измайлова. Тот, однако, угодил под суд и умер в нищете. С тех пор Канкрин, назначая кого-нибудь в вице-губернаторы, обыкновенно спрашивал его: “Фи, батушка, стихов не пишете?”