Джунгли. В природе есть только один закон – выживание - [64]

Тропинка удалялась от реки, и я колебался, стоит ли по ней идти. Так как последний раз я заблудился, я решил не следовать по дорожке, которая уводила меня от воды.

Без протоптанной тропинки и зарубок, сделанных мачете, идти было непросто. Я несколько раз заходил в тупик, оказывался в непроходимых кустарниках, ветках, зарослях бамбука или натыкался на булыжник, который преграждал мне путь. Одежда снова пришла в негодность: нитки, которыми я стянул ее, разошлись одна за другой. Я вышел к густому кустарнику и пригнул ветки, чтобы расчистить дорогу, задев осиное гнездо. Осы в ярости набросились на меня, жаля в лицо. Я застрял в зарослях, и у меня не получалось быстро выбраться. Я чувствовал, как губы надулись, а глаза опухли так, что я не мог их открыть. Некоторое время спустя в полном отчаянии мне все-таки удалось на ощупь отыскать выход, и я рванулся сквозь ветки, практически ничего не видя, спотыкаясь и падая. Я спустился к реке, попил и умылся. Сначала спина, теперь лицо, – день явно не задался. В расстроенных чувствах и жутко злой я продолжил свой путь.

Затем я снова нашел тропинку и радостно зашагал по ней. Вечерело, и вдруг в пяти метрах от меня я заметил группу животных. Я быстро спрятался за деревом и принялся наблюдать за ними: шесть диких боровов, четверо взрослых и два детеныша. Они резвились и весело махали хвостами, удаляясь от меня.

«Если бы только у меня было ружье, я бы пристрелил одного из них», – пробурчал я себе под нос.

Пока они не заметили меня и не почуяли мой запах, я был в безопасности. Я смотрел, как они уходят, и вдруг они остановились и снова принялись играть. Они бегали друг за другом и резвились.

«Проваливайте, идиоты, я же не могу проторчать здесь весь день».

Я открыл рюкзак, достал оттуда ложку и начал искать консервную банку. Услышав глухой звук, они навострили уши, а затем пустились наутек. Я надеялся, что не встречусь с ними у излучины реки.

Я ускорился, чтобы до наступления темноты поскорей убраться с территории, где обитают боровы. Я нашел еще одно куриное гнездо с пятью бирюзовыми яйцами. Съел два, а остальные оставил на утро. Неподалеку я нашел дерево с корнями, торчащими из-под земли, и проделал то же самое, что и предыдущей ночью: сделал на земле подстилку из мягких листьев, а пальмовые листья использовал в качестве покрывала.

Я с удовольствием забрался в свою постель, запихнул ноги в водонепроницаемый пакет и позволил своему усталому телу, поврежденной спине и опухшему лицу отдохнуть. У меня было одно лекарство от всего, магический эликсир: мечты.

Ночью я расслабился. Я больше не боялся диких животных, скорее, мне было все равно, поскольку мне нечем было защитить себя, кроме трости. Иногда я слышал шорохи и шаги в темноте, но я не обращал на них никакого внимания и продолжал спать. Покрывало из листьев согревало меня вместо костра. У меня под рукой не было ни сухого хвороста, ни сухих поленьев. И я все равно хотел сохранить оставшиеся у меня спички. Больше всего я страдал от одиночества. Оно заставляло меня придумывать себе воображаемых друзей, с которыми я вел беседу. Я частенько разговаривал сам с собой вслух. Когда я замечал это, меня охватывала паника, и я ругал себя: «Это уж слишком, Йоси. Не сходи с ума».

Было сложно осознать, что я уже в джунглях две недели в полном одиночестве. Больше выносить этого я не мог. Я был физически слаб и мог лишиться рассудка. С тех пор, как я покинул Куриплайю, прошло два дня. Это означало, что на следующий день я буду в Сан-Хосе. Завтра я увижу людей. Я не хотел обманывать себя. Не хотел заставлять себя верить в это и на это рассчитывать. Что, если это случится не завтра? Ведь я шел медленно, сбился с пути и потерял кучу времени. К тому же в период сухого сезона индейцы кочуют. И они, скорее всего, идут намного быстрее, чем я. Тот путь, что они проходят за четыре дня, я преодолею дней за семь-восемь. Это было бы логично. Я остановился, размышляя о предстоящем дне, но где-то глубоко в душе я отчаянно надеялся добраться до деревни. Это стало бы приятной неожиданностью.

Дождь прекратился, но сырость взяла свое. Ноги покрылись сыпью, а внутренняя натертая сторона бедра покраснела. Кроме того, на коже между ягодицами у меня пошло раздражение, и боль в пояснице все еще не прекращалась.

«Я не должен жалеть себя, нужно быть сильным и двигаться вперед, игнорируя боль», – напомнил я себе.

Во время завтрака, состоящего из двух яиц, я выпил амфетамин. Я принимал его второй раз с тех пор, как мы потерпели крушение. Вскоре он подействовал, и я рванул сквозь джунгли с такой скоростью, словно за мной гнался дьявол, пробираясь сквозь заросшую тропу, ломая ветки, взбираясь на холмы и перепрыгивая через поваленные деревья. Тропинка снова исчезла из виду, но я упорно двигался вдоль реки так, чтобы всегда видеть или по крайней мере слышать ее.

Первым зверем, встретившимся мне в тот день, стала змея. Коричневая, порядка двух метров в длину, но не слишком толстая. Она извивалась, пробираясь сквозь траву, и я заметил ее лишь тогда, когда она ускорилась, почувствовав мое приближение. Недолго думая, я схватил камень и погнался за ней как сумасшедший, пытаясь подойти как можно ближе, чтобы ударить. Но змея была быстрее меня и скрылась под кустом. Я расстроился. Если бы я поймал ее, я съел бы ее даже живьем, присыпав солью. За последние несколько дней я не ел ничего, кроме фруктов и яиц.