Джунгли. В природе есть только один закон – выживание - [24]

Еще с самого начала путешествия я почувствовал, что между мной и Маркусом пролегла огромная пропасть. У нас не получалось сблизиться, и наши разговоры сводились только к насущным вопросам. Нам обоим было некомфортно от такой перемены в отношениях.

В конце концов даже Кевин, который знал Маркуса дольше, чем я, начал беспокоиться.

«Мне показалось, что Маркус изменился, – сказал я ему как-то утром, – он все время грустит. Тебе так не кажется?»

«Да, я тоже это заметил, но это случилось не вчера. Он в таком состоянии пребывает уже несколько месяцев. Наверное, он рассказывал тебе о Монике».

«Да, рассказывал. Должно быть, он по-настоящему любил ее».

«Когда она приезжала, я был с ним, потом она бросила его, и он словно сломался. Как будто не хотел больше жить. Мы с Маркусом были как братья. Я любил его и люблю до сих пор, но он изменился. Сначала я думал, что это из-за Моники, но теперь я уже не уверен. Маркус – человек особенный. Он хочет спасти весь мир, помочь каждому, кто встречается на его пути, поэтому он позволяет людям вытирать о себя ноги. Я переживаю за него. Ему не стоило идти в джунгли. Ему неуютно наедине с дикой природой. Для него она слишком жестока. Посмотри, как он ведет себя. Он напуган, чувствует себя незащищенным и несчастным. На него без слез не взглянешь».

«А ты пробовал поговорить с ним об этом?» – спросил я.

«Несколько дней спустя после того, как мы вышли из Аполо, Карл отправился на разведку в поисках ближайшего ранчо, ты сидел с Доходягой, а мы остались с Маркусом наедине. Я рассказал ему о своих переживаниях, о том, что его дружба очень важна для меня и я боюсь потерять ее. Я сказал, что у меня странное чувство, будто он не может находиться рядом со мной. Я предложил ему немного отдалиться, чтобы сохранить нашу дружбу, например, разговаривать только о том, что касается нашего похода. Однако это не спасло ситуацию, мы лишь делали вид, что все в порядке.

Я вижу, что ты чувствуешь то же самое, Йоси. С каждым днем становится только хуже. Я знаю, что он действует тебе на нервы. Он ведет себя как ребенок – он вцепился в Карла и уже целый день не отпускает его. Недавно он наступил мне на ногу, а потом полчаса извинялся. Он хотел убедиться, что со мной все в порядке».

Позже тем же утром Карл остановился, чтобы починить свой разваливающийся ботинок, и велел нам идти дальше, пообещав, что догонит нас. Получилось так, что мы шли вместе с Маркусом, и я был крайне удивлен, что он тоже чувствовал эту пропасть между нами и очень сожалел об этом.

«Йоси, тебе не кажется, что с начала похода наши отношения изменились? – внезапно спросил он. – Кажется, что мы уже не так хорошо дружим, как раньше. У тебя нет такого ощущения?» Он говорил тихим и грустным голосом.

Я не знал, что сказать. «Не думаю, что что-то изменилось, Маркус, – ответил я. – Просто ты выглядишь очень несчастным, словно тебя что-то беспокоит. Я не знаю. Возможно, ты не можешь забыть Монику или скучаешь по Анник. Ты все держишь в себе, никому ничего не рассказываешь. Но я уверен, что между нами ничего не изменилось», – убедил его я, хотя в душе знал, что он был прав.

Мы шли вдоль реки Асриамас, которая становилась все уже и уже, и когда мы добрались до холмистой местности, река превратилась в небольшой ручей. День был ясным и солнечным. Тысячи ярких разноцветных бабочек (желтых, оранжевых, синих, зеленых и пурпурных) отдыхали на песке или порхали вокруг, размахивая крылышками. По просьбе Кевина Карл направился прямо к ним, а Кевин снимал каждый его шаг на фотоаппарат. Бабочки взлетели с места, окружив Карла облаком красок. Вид был потрясающим. Маркус увидел одинокую бабочку, греющуюся на камне. Кевин аккуратно наклонился, чтобы взять крупный план. Крылья бабочки были прозрачными с желтыми полосками.

Карл шел, не отрывая глаз от земли. Я думал, что он разглядывает бабочек, но он сказал: «Смотрите, следы тапира: матери и детеныша. Теперь понятно, откуда здесь бабочки. Животные наверняка пришли к ручью на водопой, а затем помочились на песок. Бабочек привлекают минеральные вещества, которые находятся в моче тапиров».

Карл взял наше жалкое подобие карты и указал на то место, где, по его мнению, мы находились. Он решил двигаться в сторону, противоположную от ручья, а затем пересечь горную цепь. «Река Кокус находится на другой стороне, – объяснил он. – Когда мы минуем первый горный кряж, любая речушка или ручей, на который мы наткнемся, выведет нас к реке. Поэтому нам и не нужна точная карта».

Мы начали наше восхождение и вскоре насквозь промокли от пота. Под ногами я заметил большой зеленый плод и подозвал Карла. Он был рад находке и назвал ее manzana de monte (горное яблоко). Он показал мне, как «яблоко» само распалось на четыре ровных части, а затем дал каждому по кусочку.

«Давайте найдем дерево, на котором растут эти плоды», – предложил Кевин.

Несколько минут спустя мы увидели их высоко над нашими головами и поняли, что ствол дерева слишком гладкий и забраться по нему нам не удастся.

Кевин решительно сказал: «Тогда срубим его».

Маркус тут же запротестовал, мол, неправильно это – губить дерево только для того, чтобы достать плоды. «А что, если после нас кто-то пойдет этой же тропой и проголодается?»