Джойс - [173]

Многое уже публиковалось в «транзиты», и в целом направление сборника диктовал сам Джойс, хотя некоторые статьи были вполне научны, а лучшая, конечно, была сделана Беккетом. Без шлейфа скандала и нищеты за кормой в 1927 году молодой блистательный лектор перебрался из Дублина в Париж и уже преподавал в «Эколь нормаль сюперьер». Джойс настойчиво подсказывал авторам, что именно нужно ответить самым заметным критикам книги — а это были Уиндем Льюис, Ребекка Уэст, Шон О’Фаолейн.

Джойс намеревался продолжать эту работу, у него были даже нумерологические основания — четыре больших эссе как речения четырех старцев из «Поминок…» о ночи, механике, химии и юморе. Как это колдовским образом сбывалось в его жизни: нашлись публикаторы — богатая молодая пара, Гарри и Кэресс Кросби, развлекавшиеся книгоиздательством. В 1927 году они учредили в Париже издательство «Блэк сан пресс», где собрались издать фрагмент из «Хода работы». Через супругов Жола они передали просьбу Джойсу, и он благосклонно прислал им «Сказки, сказанные Шемом и Шоуном», где были «Лизса и Выньнаград», «Грязина Толщетоптанная», «Мурровай и Куйзнайчик». Введение взамен деликатно отказавшихся Джулиана Хаксли и музыковеда Дж. Салливана согласился написать Чарльз Кей Огден, создатель популярной системы «Бейсик инглиш», облегченного варианта английского языка. Лингвист-экспериментатор не смог отказать другому лингвисту-экспериментатору. Кроме того, он должен был потом перевести «Анну Ливию Плюрабель» на «бейсик» и договориться о граммофонной записи чтения Джойса.

Кросби решили сделать фронтиспис с портретом Джойса работы Пикассо: но тот узнал, что модель не только чужда кругу его приятельницы Гертруды Стайн, но в какой-то мере даже ей противостоит. Кроме того, сказал он Кросби, «я не рисую по приказу». Следующим был румын Константин Бранкузи, скульптор и художник, пионер современной абстрактной скульптуры. Он охотно сделал несколько вариантов портрета Джойса, которые глубоко поразили миссис Кросби — в нескольких параллельных прямых разной длины и нависшей над ними спирали нелегко было узнать автора книги. Бранкузи терпеливо объяснял, что он создавал «Символ Джойса», орнамент, воплощающий то, что он узнал о Джойсе, его загадочную внутреннюю эволюцию… Джойса это позабавило; с Бранкузи, шедшим к своему искусству невероятно тяжелым путем, они подружились.

Когда в Дублине Джон Джойс увидел книгу и «портрет», он мрачно заметил: «Однако парень здорово изменился».

Супруги Кросби еще не знали, каким ужасом издателей был Джойс, работавший над рукописью до последнего, но вскоре испытали это в полной мере. Когда набор был закончен, на последней странице оказалось всего две строки, но мисс Кросби и слышать не хотела о добавочных восьми строчках. Через сутки типограф явился к ней и покаялся: он сам уговорил мсье Джойса написать их, и тот хотел сделать даже больше, но побоялся мадам… В августе 1929 года издание появилось на свет.

27 июня автобус привез большую компанию в Ле-Во-де-Серней, маленькую деревню за Версалем, в которой был отель под названием «Леопольд». Состоялось запоздалое празднование годовщины выпуска французского перевода «Улисса» и двадцать пятой годовщины «Блумдня». Пате «Леопольд» был превосходным, но речей Джойс категорически не хотел. Зато по дороге домой воодушевившийся Беккет без конца затаскивал их в придорожные кафе; в конце концов Беккет, разозливший всех, кто был потрезвее, «был бесславно покинут в одном из тех временных дворцов, неразрывно связанных с памятью императора Веспасиана»[150]. Так деликатно описал эпизод сам Джойс.

Короткие каникулы с Норой и Гилбертами в Торки перемежались встречами с друзьями — на неделю приехала мисс Уивер, походами в местные пабы, где он внимательно слушал болтовню посетителей и, совершенно естественно, в ней участвовал. Гилберт прочитал ему глава за главой своего «„Улисса“ Джеймса Джойса», а Джойс указывал, как удобнее разбить ее для журнальной публикации. Элиот обсуждал с ними книжное издание работы Гилберта у «Фабер энд Фабер» и дешевое издание «Анны Ливии Плюрабель», Джон Дринкуотер сказал, что последние страницы «АЛП» — одни из лучших в английской литературе, а Джеймс Стивенс добавил, что это величайшая проза, когда-либо написанная человеком. Джойс оживал под похвалами и снова погружался в книгу.

В Летчуорте Клод Сайкс отыскал местного жителя по фамилии Ирвикер, и Джойс попросил сделать его фото. Но главным достижением была все же знаменитая запись «Анны Ливии», сделанная в Ортологическом институте, для которой текст был отпечатан огромными буквами, и все равно Джойс в полутьме студии не мог их прочесть без помощи суфлера.

После Лондона Джойсы отправились в Дувр, где пришлось дожидаться, пока утихнет шторм с сильной грозой: молнии, да еще над океаном, удвоили бы его обычный невроз. За октябрь в Париже он сумел закончить последнее бдение Шоуна для ноябрьского номера «транзишн», но больше не издавался в нем до 1933 года: деньги кончились, журнал завис, и Джойс печатался в разных частных издательствах. Первая и третья книги были закончены в черновике, и Джойс разбирался со второй и четвертой. По правде говоря, после лондонских похвал он снова ушел в депрессию — вторая книга оказалась самой тяжелой. Спасаясь, он то занимался французским переводом «АЛП», то сидел с Гербертом Хьюзом над «Книгой Джойса», сборником музыкальных произведений на его тексты, а в ноябре целую неделю подробнейшим образом разъяснял Джеймсу Стивенсу план «Поминок по Финнегану» — Стивенс уже сам чувствовал себя персонажем.