Джордж Лукас. Путь Джедая - [93]
Почти всю осень 1976 года Лукас провел в перелетах между Паркхаузом в Сан-Ансельмо и ILM в Лос-Анджелесе, изо всех сил стараясь удержать палец в протекающей плотине. Они с Дикстрой все больше и больше сталкивались лбами, несмотря на то, что Мэтер и Керц пытались сгладить противоречия. Лукас устал выслушивать объяснения Дикстры о том, почему какие-то кадры не получаются, а Дикстра со своей стороны считал, что просто пытается умерить ожидания Лукаса. «Режиссеры и режиссеры спецэффектов часто не сходятся во мнениях, – говорил Дикстра, – потому что [режиссер] напридумывает себе что-то, но я-то знаю, что именно можно получить… Сложно объяснить, что задумка нереализуема из-за технологических ограничений, и это становится камнем преткновения»[838]. Но Лукаса не интересовали оправдания. «Меня интересуют спецэффекты, – прямо сказал он. – Не важно, как именно мы их получим; я просто хочу, чтобы освещение и композиция были хорошие и чтобы все закончили вовремя»[839]. Даже мягкий Керц начал разделять раздражение Лукаса. «У Джона [Дикстры] есть склонность заговаривать людей до смерти, – говорил Керц. – Мы с Джорджем оба расстраивались из-за этого. Джон собрал множество талантливых ребят, но никогда не управлял ими правильно. Это была организованная анархия»[840]. Но она все же работала. 11 октября 1976 года Лукас одобрил первый кадр ILM со спецэффектами, подписав его “GL” мелким наклонным почерком. «Они потратили год и миллион долларов и выдали один этот кадр – орудие, которое стреляло “бум-бум-бум”, – вспоминал Лукас. – Я сказал: “Ладно, мы хотя бы на верном пути”»[841].
Как и надеялся Лукас, черновой вариант фильма был готов к началу ноября. Именно черновой и небрежный: основная часть спецэффектов отсутствовала, звуковые эффекты не были закончены, голоса не дублированы – Вейдер все еще произносил реплики говором британского фермера. Не было музыки, но Лукас мог начать показы: он ждал отзывов на фильм, особенно сейчас, когда тот наконец начинал походить на картинку в его голове. «Мне так приятно было показывать его людям, пусть и не доведенный до ума», – сказал Лукас[842].
Первыми зрителями Лукаса стали монтажеры. Вместе с тремя монтажерами он посмотрел фильм в кинозале в Паркхаузе, затем они пересматривали его снова и снова, проговаривая каждую сцену и разыскивая места, которые можно вырезать или улучшить. Несмотря на протесты Марши, Лукас выкинул начальную сцену на Татуине, в которой Люк обсуждает восстание с несколькими другими юными друзьями. Лукас посчитал, что она слишком похожа на сцену из «Американских граффити», и структурно ему не нравилась идея вводить Люка в сюжет так рано, – так что сцена была отброшена. Однако в других проблемных сценах – например, разговоре между Харрисоном Фордом в роли Хана Соло и актером Декланом Малхолландом в роли Джаббы Хатта – требовалось несколько больше работы.
Лукас надеялся вставить кукольного Джаббу поверх Малхолланда, но на это требовалось время, которого не было, и больше денег, которые «Фокс» не желала давать. Сцену решили вырезать, но тогда Лукасу был нужен какой-то новый диалог, чтобы объяснить затруднительное положение Соло. Так что решением было снять дополнительные сцены в кантине с Гридо и, как надеялся Лукас, добавить несколько эпизодов с новыми пришельцами – его не устраивал отснятый в «Элстри» материал с второстепенными монстрами. Однако для дополнительных съемок все равно нужно было вернуться к «Фокс» за деньгами, и так как перерасходы фильма уже приближались к двум миллионам, Лэдд смог выбить из студии только жалкие двадцать тысяч.
Этого должно было хватить. Фриборн все еще не мог работать, так что Лукас нанял двадцатипятилетнего художника по гриму Рика Бейкера и дал ему шесть недель, чтобы он сделал столько пришельцев, сколько успеет. В январе Лукас провел два дня в студии на Ла-Брея-авеню в Голливуде за съемками нового материала, и Бейкер правда смог предоставить ему впечатляющую подборку монстров, в том числе знаменитый свинговый оркестр из кантины. Лукаса все равно расстроил конечный результат. «Мне правда хотелось, чтобы там были ужасные, безумные, действительно умопомрачительные монстры, – говорил он «Роллинг Стоун» позднее. – Наверное, некоторые у нас все же получились, но все вышло не так хорошо, как я надеялся»[843]. Зрителям она понравилась, но Лукас оставался недоволен сценой почти двадцать лет, пока компьютерные технологии не позволили ему сделать монстров, которых он считал более правильными.
Незадолго до Рождества Марша улетела в Лос-Анджелес для работы над фильмом «Нью-Йорк, Нью-Йорк» после нетерпеливого звонка Мартина Скорсезе, монтажер которого умер до окончания работы над кинолентой. Этот фильм раздражал Лукаса, который по-прежнему не одобрял Скорсезе, его наркотики и бесконечных подружек. «Для Джорджа вся проблема была в том, что Марша уезжала в это логово разврата, – говорил Уиллард Хайк. – Джордж был семьянином и домоседом. Он не верил рассказам Марши. Джордж негодовал, потому что Марша убегала к этим людям. Ей нравилось бывать с Марти». И правда, Марша не могла отказать Скорсезе, который снимал именно те фильмы, которые она хотела бы видеть у своего мужа. Пол Хирш, слышавший перепалки между Лукасами со своего монтажного пульта, думал, что понимал причину. «Марша уважала Марти больше всех других режиссеров и не очень верила в “Звездные войны”, – сказал Хирш. – Они были не в ее вкусе»
