Джордж Лукас. Путь Джедая - [47]

Эшли не планировал забирать у Лукаса пленку – по крайней мере пока. Но он сказал Копполе, что фильм нужно сделать более «доступным» для зрителей. Лукас был поражен; с его точки зрения, он и так снял фильм, который гораздо доступнее его студенческой короткометражки. «Доступный, но также стилизованный и двуплановый», – сказал Лукас позднее; его расстроило, что руководители студии не уловили этого[427]. «Они совсем ничего не поняли, – жаловался он. – Совсем запутались»[428]. Марша пыталась не напоминать ему, что говорила как раз об этом. «Я совсем не удивилась, что студии не понравился фильм, – сказала она позднее. – Но Джордж назвал меня ничего не понимающей дурочкой. Дескать, я гламурная фифа, а он у нас интеллектуал»[429].

Интеллектуал или нет, но у Лукаса появилась серьезная проблема. Эшли был готов разрешить Лукасу перемонтировать фильм самостоятельно, но попросил его работать вместе с Фредом Вайнтраубом, вице-президентом креативного отдела студии, чтобы выработать взаимопонимание. Вайнтрауб был большим бородатым мужчиной с богемным флером, но к сорока двум годам он полностью разочаровался в авангарде; ему хотелось мейнстрима. В 1973 году он спродюсировал «Выход Дракона» Брюса Ли – такое кино гораздо больше соответствовало его вкусам. В первую очередь Вайнтрауб посоветовал Лукасу перенести сцену с звероподобными существами, которые появляются во второй части фильма, в самое начало, а все остальное показать, как ретроспективу. «Выведи уродцев на первый план», – бросил Вайнтрауб будничным тоном. Лукас и по сей день презрительно передразнивает его: «Выведи уродцев на первый план!» «Забудь, – сказал Лукас Копполе, – я не буду ничего переделывать», и они с Вайнтраубом спорили и спорили по кругу. «[Джорджу] приходилось сидеть в комнате с чудовищем, наделенным властью: Вайнтрауб имел право диктовать, что ему надо делать», – рассказывал Мерч[430].

В конце концов Вайнтрауб перестал твердить об уродцах и ретроспективе. Он согласился на то, чтобы Лукас вырезал некоторые сцены из эпизодов заключения в белом пространстве. Но Коппола понимал, что фильм все равно в беде и его собственная репутация в «Уорнер Бразерс» стремительно портится. К тому времени ее уже успел подорвать выход «Людей дождя» в конце августа: критики встретили фильм хорошо, а вот в прокате он провалился. «Уорнер» теряла терпение, а «Зоотроп» – деньги, и Коппола отчаянно в них нуждался.

В конце лета 1970-го он получил предложение, от которого не смог отказаться.

Большую часть года руководители студии «Парамаунт» пытались заманить Копполу на съемки низкобюджетного боевика по одной из самых успешных книг 1969-го – объемному гангстерскому роману Марио Пьюзо «Крестный отец». Коппола как раз сидел в монтажной в Милл-Валли, где Лукас правил «THX». Один из руководителей «Парамаунт», Питер Барт, позвонил с очередным предложением снять «Крестного отца». «Опять они навязывают мне кино про итальянских гангстеров, – буркнул Коппола. – Трехмиллионная халтурка на основе бестселлера. Соглашаться?»[431] Отец всегда внушал Лукасу, что нельзя влезать в долги, так что для него ответ был очевиден. «Вряд ли у тебя есть выбор, – сказал он Копполе. – Мы в долгах. Тебе нужна работа»[432]. 28 сентября Коппола подписал договор с «Парамаунт» на съемки «Крестного отца», производство которого должно было начаться весной 1971 года. За работу ему предложили 75 тысяч долларов плюс шесть процентов от прибыли: немного, особенно если фильм не окупится, и учитывая расточительность Копполы[433]. «Жить по средствам может только тот, у кого нет воображения», – любил повторять Коппола[434]. Но теперь у него была работа.

В четверг 19 ноября 1970 года – позднее сотрудники «Зоотроп» назвали его «черным четвергом» – Коппола отправился в «Уорнер Бразерс», чтобы представить высшим чинам студии новый монтаж «THX» и написанные за последний год сценарии. Коппола знал, что идет по тонкому льду. Желая произвести впечатление, он переплел двенадцать экземпляров – по одной на начальника – каждого сценария кожей и вложил их в продолговатый серебряный футляр с логотипом «Америкэн Зоотроп». Десятилетия спустя Корти все еще закатывал глаза, вспоминая об этой показухе. «Все, кто видел футляр, говорили: “Ну точно, как гроб”»[435].

Это было недалеко от истины.

Первым по расписанию был показ «THX». Реакция руководства мало отличалась от майского просмотра. «[Они] озверели… ситуация стала по-настоящему дрянной, – сказал Лукас. – Внезапно наступил крах двадцать девятого года [436]». Калли ненавидел первый вариант «THX», и новая версия, по его мнению, была не лучше. «Никто из присутствующих… понятия не имел, что делать с «THX 1138», – рассказывал Калли позднее. – Все считали, что это провал»[437][438]. «Творилось настоящее безумие, – сказал Лукас о показе. – Мне даже хотелось заснять происходящее. Это было все равно что привести людей к “Моне Лизе” и сказать:

– Вы знаете, почему она улыбается? Очевидно, не знаете. Прости, Леонардо, но ты должен внести несколько правочек!»[439]

Все было кончено. Эшли и Калли полностью потеряли доверие к Копполе и его банде хиппарей. Они все еще собирались отправить «THX» в прокат с указанием «Зоотроп» в титрах, но остальная часть сделки отменялась. Эшли больше не хотел видеть сценариев Копполы – по сути, он отказался от «Разговора» и «Апокалипсиса сегодня», – и, что еще хуже, они забирали свои 300 тысяч долларов обратно. Наконец, в этот раз они не допустили, чтобы пленку увезли в багажнике микроавтобуса. Они забрали «THX 1138» у Лукаса.