Джордж Лукас. Путь Джедая - [152]
«Надеюсь, что компания в моем лице старается с сопереживанием относиться к сотрудникам и к тому, что мы все делаем, – говорил Лукас журналу «Тайм» в другом интервью. – Я управляю компанией в соответствии с желаниями людей, которые работают на меня»[1304].
Он управлял уже без Дага Норби, который без всяких раздумий уволился с должности президента и генерального директора «Лукасфильм» в 1992 году, чтобы вернуться в совет директоров. Лукас сделал сдержанное заявление на этот счет, пожелав Норби всего хорошего, а затем без шума повысил своего вице-президента по коммерческим делам, Гордона Рэдли, до поста президента и исполнительного директора; на этой позиции Рэдли продержался почти десять лет в основном из-за своей способности не вмешиваться в дела Лукаса. Эта перестановка удивила Уолл-стрит, где начали подумывать о том, не собирается ли Лукас выпустить в продажу акции компании. Но Лукас, единственный акционер компании, конечно же, не собирался ослаблять контроль.
Лукасовская форма благожелательной диктатуры, очевидно, работала: моральный дух был высок, увольнения – редки. «У меня есть маленькая страна, – говорил Лукас. – В ней около двух тысяч жителей, и все они люди непростые. Некоторые – лояльные и верные, некоторые – всегда недовольны… [Н]ужно, чтобы механизм работал. Конечно, это нелегко. Прежде всего нужно сделать так, чтобы людей не использовали и не обижали. Вы должны выслушивать их жалобы и поступать по справедливости»[1305]. Сотрудникам «Лукасфильм» предоставлялись на выбор всевозможные льготы и привилегии; на ранчо Скайуокер для них работали три ресторана и множество групп по интересам, в том числе йога, балет и тайцзи.
Лукас по-прежнему работал над тем, чтобы одновременно расширить и сплотить свою империю. В последние несколько лет он приобретал землю, прилегающую к ранчо, как и раньше, на имя своего бухгалтера и расширил Скайуокер почти до двух тысяч гектаров. В итоге он получил разрешение на строительство трех новых административных зданий на прилегающем ранчо Большой Камень. Но ILM пока ютилась в складских помещениях в Сан-Рафаэле – жители округа Марин противостояли Лукасу и не хотели принимать на веру его слова о новых рабочих местах и охраняемой незастроенной территории.
Лукас сетовал, что ILM находится далеко от ранчо Скайуокер, а компания между тем продолжала выигрывать «Оскары». После головокружительного успеха «Парка Юрского периода» в 1993-м кудесники из ILM поразили зрителей в следующем году еще более хитрыми и убедительными спецэффектами для «Форреста Гампа» Земекиса: вставили актера Тома Хэнкса в историческую хронику с президентом Кеннеди, создали толпу на митинге в Вашингтоне, и с помощью цифрового композитинга наложили перо на вступительные титры. Благодаря ILM Лукаса считали пророком цифрового кинематографа, и все пытались его догнать. Стивен Спилберг, теперь уже с «Оскаром», последовавшим за успехом «Списка Шиндлера», наблюдал за работой ILM с восхищением. «У ILM нет конкурентов, никто даже близко не подошел», – говорил Спилберг. Он только что основал свою продюсерскую компанию «Дримворкс» в партнерстве с музыкальным магнатом Дэвидом Геффеном и бывшим сотрудником «Дисней» Джеффри Катценбергом. Журналисты, решив раздуть разногласия между Лукасом и Спилбергом, предположили, что «Дримворкс» затмит «Лукасфильм» в области цифровых спецэффектов. Услышав эту явную чепуху, Лукас только пожал плечами. «Я хочу видеть успех Стивена. Не думаю, что это… может как-то мне навредить, – сказал он «Лос-Анджелес таймс» и добавил: – Мы давно договорились не ставить друг другу палки в колеса»[1306].
Чем крупнее и успешнее становилась «Лукасфильм», тем яростнее ее основатель бушевал и жаловался на голливудскую машину. Даже во главе компании с миллиардными оборотами Лукас по-прежнему чувствовал себя непонятым маленьким человеком. Он твердил, что его компания – всего лишь «небольшая хижина за стенами замка»[1307]. Студийная система мертва, объявлял он. «Она умерла… когда повсюду стали править корпорации. Главы студий внезапно превратились в исполнителей, юристов и бухгалтеров»[1308], людей, которых «больше интересует положение на бирже, чем хорошие фильмы»[1309]. Как Люк Скайуокер и повстанцы, которые бросили вызов империи, Лукас стал лидером маленькой группы революционеров, выступившей против безликой и бездушной голливудской машины. «Для них мы – отщепенцы, странные парни с севера, которые мешают жить, потому что хотят творческой свободы», – сказал он однажды корреспонденту «Нью-Йорк таймс»[1310]. «Здесь у нас нет акционеров и дивидендов. Все, что я зарабатываю, отправляется обратно в компанию. Если мы ошибемся, то погибнем». В итоге, сказал Лукас, перенимая тон радикального хиппи (а именно таким его многие и считали), «мы вынесли из шестидесятых единственное правило: “захватывай средства производства”»[1311].
Все это звучало более чем революционно, но Кэрри Фишер лучше знала истинное положение вещей: «На [ранчо] Скайуокер, – шутливо заметила она как-то, – правила устанавливает Джордж, и только Джордж»[1312]
