Джордж Гершвин: Путь к славе - [21]

Впервые Гершвин услышал его музыку на свадьбе своей тетушки Кэйт в Гранд-Сентрал-отеле в 1914 году. Оркестр играл такую волнующую по своей мелодичности и гармонии музыку, что Гершвин бросился к эстраде узнать, что это за вещь и кто ее автор. Это была мелодия Керна "Ты здесь и я здесь" (You’re Here and I'm Неге) из мюзикла "Муж, который смеется" (The Laughing Husband). Потом оркестр заиграл "Они не поверили мне", и Гершвин понял, что он нашел образец для подражания, а с ним и вдохновение. "Я следил за всем, что он (Керн) писал и изучал каждую его песню. Своими откровенно подражательными вещами я воздал ему должное, а многое из того, что было написано мною в тот период, звучало так, словно было написано самим Керном".

Гершвин в то время уже писал популярные песни. Позднее некоторые из них вошли в музыкальные постановки, но в то время, когда они были написаны, Гершвин все еще продолжал быть поденщиком у Ремика, и они не привлекали издателей. В одной из этих песен — она называлась "Никто, кроме тебя" (Nobody But You) — было столько чарующего обаяния от Джерома Керна, что сразу становилось ясно, что без влияния Керна здесь не обошлось. В 1919 году Гершвин вставил эту песню в свой первый мюзикл "Ла, ла Люсиль", поставленный на Бродвее. Когда Гершвин показал эту и несколько других мелодий, на которые потом были написаны тексты и которые были вставлены в разные шоу, Моузу Гамблу, тот не взял ее. "Вам платят за то, чтобы вы играли, а не песни писали, — сказал он. — У нас полно тех, кто это делает для нас по контракту".

Свои песни Гершвин показал также Ирвингу Берлину, ставшему совладельцем издательства Уотерсон, Берлин и Снайдер. Берлину песни нравились, он хвалил их и предсказывал Гершвину большое будущее, однако не предлагал взять хотя бы одну из них для своей фирмы. Авторы мюзикла "В ожидании Роберта Э. Ли" (Waiting for the Robert E. Lee), ставшего классикой рэгтайма, Луи Мьюир и Л. Вулф тоже не скупились на похвалы.

Но в 1916 году имя Джорджа Гершвина наконец появилось на титульном листе партитуры. Это были ноты песни "Что хочу — не получаю, получивши — не хочу" (When You Want ’Em You Can’t Get ’Em) на слова Мюррея Рота, с которым он познакомился в Тин-Пэн-Элли и который впоследствии начал работать администратором кинобизнеса. Песню услышала Софи Таккер. Ей понравились синкопированный ритм, мелодия и текст, где были и юмор и непосредственность разговорной речи, и она предложила ее Гарри фон Тилцеру, тут же ее опубликовавшему. Рот немедленно продал свой текст за пятнадцать долларов. Джордж предпочел "ставить" на проценты от продажи и в конечном счете заработал на этом пять долларов, да и те были получены раньше в качестве аванса. Один из этих, теперь уже редких экземпляров нот находится у Айры.

Вскоре за первой опубликованной песней была написана вторая, вошедшая в мюзикл. Гершвин и Рот написали "Мою беглянку" (Му Runaway Girl) — песню, которая, по их мнению, годилась для спектакля в Уинтер-Гарден. Они показали ее некоему м-ру Симмонсу в конторе Шуберта, тот в свою очередь отправил их Зигмунду Ромбергу, в то время работавшему у Шуберта. Его блестящая карьера одного из самых популярных создателей американского мюзикла была еще впереди, но к 1916 году (всего за два года) он написал музыку к десяти шубертовским мюзиклам, в том числе к двум "Мимолетным шоу" и к шести постановкам в Уинтер-Гарден. Таким образом, к этому времени в театральных кругах он был лицом влиятельным.

Гершвин сыграл Ромбергу "Мою беглянку" и еще несколько своих песен. Хотя ни одной из них Ромберг не принял, но оценил талант Гершвина настолько, что предложил ему совместную работу над новыми постановками в Уинтер-Гарден. Вдохновленный такой перспективой, Гершвин продолжал приносить Ромбергу свои песни. И вот одну из них — "Как становятся звездами" (Making of a Girl) — Ромберг выбрал и включил в "Мимолетное шоу 1916". Харолд Аттеридж, писавший тексты почти ко всем мюзиклам Ромберга, написал слова. Премьера "Мимолетного шоу" состоялась 22 июня 1916 года в Уинтер-Гарден. Песня Гершвина затерялась среди четырнадцати ромберговских песен и осталась незамеченной. Несмотря на это, она была опубликована у Дж. Ширмера. Таким образом, дебют Гершвина в театре принес ему небогатый улов — всего около семи долларов.

Но 1916 год был знаменателен для Гершвина еще одним дебютом. Вместе с Уиллом Доналдсоном он написал инструментальную пьесу в стиле популярной музыки — рэгтайм для фортепиано "Пульс Риальто"[13] (Rialto Ripples), который был опубликован у Ремика (а записан лишь сорок лет спустя). Чисто формальные приемы этой пьесы, ее неестественные синкопы и совершенно посредственная мелодия, расцвеченная как бы звучащей рябью триолей, не сделали ее выдающимся явлением американской популярной музыки. Нет, она не стала откровением даже для 1916 года. С большим успехом рэгтаймы для фортепиано до этого писали такие композиторы, как Бен Харни и Скотт Джоплин, автор "Рэгтайма кленового листа" (The Maple Leaf Rag). Одним из известных композиторов, пишущих такую синкопированную музыку для фортепиано, был в те годы Феликс Арндт, автор "Нолы" (Nola), которую Винсент Лопес великолепно использовал в радиопередачах в качестве своих позывных. Влиянию музыки Арндта на творчество Гершвина никогда не отводилось должного места. Гершвин часто заглядывал к Арндту в студию, которая находилась в Эоловом Зале на 42-й улице, где композитор часами играл ему свои произведения. Возможно, в эти часы общения у Гершвина возникла идея создать "Пульс Риальто". Но как бы то ни было, рэгтаймы Арндта для фортепиано, тщательно изученные и видоизмененные Гершвином, несомненно сыграли немаловажную роль в формировании его собственного стиля при создании произведений для фортепиано.