Джордж Гершвин: Путь к славе - [15]

Когда музыка начала вытеснять другие интересы и занятия, Джордж стал искать такие источники, которые смогли бы утолить его музыкальный "голод", потребность найти свое место в этом искусстве. Одним из них стало посещение концертов Бетховенского оркестра. Так назывался школьный ансамбль средней школы № 63, которым руководил Генри Левкович. Пианистом в оркестре был Джек Миллер, но, видимо, Гершвин выступал с ним в одном-двух номерах. (На фотографии, помещенной в журнале "Уорлд", запечатлен момент выступления оркестра, за фортепиано — Гершвин.) Видя, с каким энтузиазмом Джордж относится к занятиям, Миллер в 1912 году привел его в студию глубокоуважаемого им композитора и пианиста Чарльза Хамбитцера. Джордж сыграл Хамбитцеру увертюру к "Вильгельму Теплю", как учил его Голдфарб — в несколько преувеличенной манере, чересчур напористо и отрывисто. "Слушай, — обратился к нему Хамбитцер, — давай подкараулим того, кто научил тебя так играть, и дадим ему по голове, но только запустим в него не яблоком, а чем-нибудь потяжелее".

Позже Хамбитцер скажет, что его сразу же привлек в этом мальчике серьезный вид. Хамбитцер предложил заниматься с ним бесплатно. Он сыграл очень важную, возможно, даже решающую роль в становлении музыкального таланта Гершвина.

Чарльз Хамбитцер приехал в Нью-Йорк в 1908 году из Милуоки, где у его отца был музыкальный магазин. Он родился 12 сентября 1878 года в 70 милях от Милуоки, в Белойте. Всестороннее музыкальное образование он получил у Жюля Альберта Джана, одного из самых великолепных музыкальных педагогов Среднего Запада, и Хьюго Кауна, музыканта, приехавшего из Германии. Они преподавали гармонию, контрапункт, теорию и оркестровку. Хамбитцер усваивал все без труда. Еще ребенком он играл на фортепиано, скрипке и виолончели, хотя никто в семье не знал, где и как он этому научился. В короткий срок он изучил теорию музыки и овладел виртуозной техникой игры на фортепиано. Окончив консерваторию в Висконсине, он стал дирижировать оркестром театральной труппы Артура Френда в театре "Пабст".

Каун убедил Хамбитцера поехать в Нью-Йорк. Тот последовал его совету и, приехав туда, открыл фортепианную студию в районе Морнингсайд-Парка, где стал настолько известен, что за короткий период его студию начали посещать 70 учеников. Одновременно он играл в оркестре из тридцати двух инструментов под управлением Джозефа Кнехта, который ежедневно давал двух-четырехчасовые концерты в отеле Уолдорф-Астория. В этих концертах исполнялись не только популярные и полуклассические произведения, но и великолепные образцы симфонической музыки. Газета "Нью-Йорк Таймс" не раз включала эти концерты в список важнейших музыкальных событий, происшедших в городе.

Хамбитцер солировал в наиболее значительных фортепианных концертах, а один из скрипачей помнит его выступления в качестве солиста в концертах для скрипки и виолончели. Однако старые программки концертов оркестра Уолдорф-Астория это не подтверждают.

Хамбитцер принадлежал к тому редкому типу музыкантов, для которых способность выразить в музыке любые оттенки чувств была так же естественна, как: способность дышать. Он мог "высказываться" кроме рояля, скрипки и виолончели еще примерно на шести инструментах. Он мог быстро читать с листа сложный фортепианный клавир. Помимо феноменальной способности читать прямо с листа, у него была прекрасная память и поразительный слух. Талантливый исполнитель современной музыки, он одним из первых в Америке выступил перед широкой аудиторией с фортепианными произведениями Шенберга. Он сочинял и классическую и популярную музыку. В серьезном жанре он написал несколько симфонических поэм и сюиту "Двенадцатая ночь", которая прозвучала в постановке Созерна и Марлоу. Некоторые из его произведений исполнялись оркестром Уолдорф-Астория, а сюита прозвучала в исполнении Бетховенского симфонического оркестра. В тот год, когда к нему пришел учиться Гершвин, Хамбитцер закончил музыку к оперетте "Любовное пари" (The Love Wager) с Фритци Шефф в главной роли, гастроли которой около года шли по всей стране. Позже он написал еще одну оперетту, которая, однако, так и не была поставлена, а также несколько популярных песен.

Хамбитцер не прилагал никаких усилий к тому, чтобы опубликовать свои произведения. Отчасти это объяснялось тем, что он был совершенно непрактичным человеком, отчасти же тем, что он начисто был лишен каких бы то ни было амбиций; он не гнался ни за состоянием, ни за личной славой. Но главная причина состояла в постоянной неудовлетворенности своим творчеством. Стоило ему закончить одно сочинение, как он тут же откладывал его в сторону, забывал о нем и принимался за что-нибудь новое. А те его вещи, которые исполнялись, специально заказывались ему. Все остальное пылилось в шкафах и на полках, без всякой попытки с его стороны сделать их достоянием публики. После его смерти многие рукописи таинственно исчезли. Вероятнее всего, он сам их уничтожил.

Трагедии и творческие разочарования преследовали его на протяжении всей жизни. Его брак с девушкой из Милуоки, на которой он женился, когда ему было 22 года, оказался несчастливым, и, прожив всего четыре года, они разошлись. В 1905 году он страстно влюбился и женился на девушке из городка Уокеша; в Нью-Йорке, куда они переехали, она заболела туберкулезом. Однажды, вернувшись в свою студию (было это в 1914 году), он нашел ее лежащей в постели — она была мертва. Она умерла от легочного кровотечения. Семья ее родителей в Уокеше удочерила их дочь Митци, где она живет и по сей день. Ее муж — хирург, у них трое детей. После смерти горячо любимой жены, чтобы как-то забыться и уйти от воспоминаний, он с головой окунулся в работу. Со страстностью фанатика он работал как педагог, композитор и исполнитель, совершенно пренебрегая своим здоровьем. Такое отношение к себе сильно подорвало его силы и значительно ускорило его смерть. Он умер от туберкулеза в 1918 году в возрасте 37 лет, пережив свою жену на четыре года.