Джонни Рики Звезда - [31]

Обстоятельства. Всегда разные. Не всегда преодолимые.

Ее тело не достаточно окрепло, после нанесенных громилой побоев и ночи на бетонном полу. Анна периодически возвращалась к вопросу, засевшему в мыслях — бывает ли так с кем-то еще? Просыпался ли кто-то в этом мире униженным и разбитым во всех смыслах. Когда подобное произошло с тобой, ты думаешь, что одинок.

Лестничные пролеты и она уже внутри своей квартирки. Все опять вернулось на сто восемьдесят градусов назад. Анна ощутила непреодолимую неприязнь к месту своего обитания. Захламленная коморка. Грязный подвал. Притон для грешных воспоминаний. Только не дом! Стянув помятое платье через голову, и бросив его где-то у входной двери, Анна прошла в комнату и обессилено рухнула на диван. Ребра заныли. Ей не было никого дела до боли, стыда и прочих стандартных чувств. В какой-то момент, не замеченный ею самой, весь эмоциональный фон характеризующий Анну как обычного живого человека, куда-то испарился. Произошло отмирание, окаменение души. Она стала жить для цели — благой — но к ужасу, кажущейся с каждым днем, с каждым новым клиентом все не достижимей. А ведь если бы не судьба, если бы не неведомый божий план (в ее понимании глупый и жестокий), Анне Уоррен не пришлось бы с диким остервенением зарабатывать деньги, торгуя своим телом.

Пять лет назад Анна родила девочку и, не смотря на трудности, оставила ребенка. А после, страшный диагноз… метания в поисках денег на операциию… тысячи дней разочарования и решение отправить дочку вместе с ее бабушкой подальше от родного города. Анна уже тогда знала — молва за считанные дни облетит маленький городок, она не хотела, чтобы ее кроха с ранних лет впитывала грязь, которую в скором времени выльют на нее. Малышка и мать Анны, перебрались в другой штат, поближе к сердечнососудистому медицинскому центру, в котором девочка еженедельно проходила обследования.

Плата за жилье, пропитание, анализы и прочее, прочее, от чего у небогатых людей кружится голова. Все это были тяжелые и отнимающие силы и веру, мысли, поэтому Анна Уоррен бежала от них, заставляя себя не забывать, ради чего сегодня ночью она вновь ляжет в постель к чужому мужчине. И ей не будет стыдно. Если бы только те, из числа ее знакомых, кто судачат о ней по углам, узнали, почему Анна торгует телом, они бы замолчали, прикусили свои острые языки. Правда — никому не нужна? И черт с ней!

Анна, встряхнув головой, словно пожелав раскидать по комнате надоедливые мысли, прошла в ванную и встала под струи обжигающей воды. Она смывала грехи, которые не могут быть смыты обычной водой из-под крана. Задержавшись, принимая горячий душ, девушка не услышала надрывающегося в гостиной телефона, а когда она вышла из ванной, не сразу увидела пропущенный звонок от родных.

Молнии бывают разные. Острые и тонкие, как иглы, или же рвущие небо, словно огромные тесаки. Но объединяет их одно — молния пугает. Пропущенный звонок для Анны Уоррен, стал самой страшной грозой в ее жизни. Она, дрожа от испуга, держала в онемевших руках телефон, даже не имея сил поднести его к уху. Дочка мертва. Вот что за мысль барабанила в голову, как маньяк желающий ворваться в дом. Анна тут же представила самое худшее — ее крошка лежит в маленьком гробике, на ней кукольное платьице нежного розового цвета, ручки по взрослому сложены на груди, а великолепные золотистые кудряшки обрамляют бледное личико. Черты напоминают кукольные, и это пугает больше всего. Ее дочь — больше не ее дочь. Анна не уберегла…

— Говори…! — будто прося исполнить приговор над собой, повелела девушка.

— Я звонила, почему ты не ответила? Не важно. Ей стало хуже, и нам посоветовали немедленно сделать операцию.

— Мама… Она жива? Она еще жива? Мама, не молчи, я еле дышу!

— Анна, она просит, чтобы ты приехала, она скучает по тебе. Возвращайся. Возьми все что успела накопить и приезжай к нам. Если тебя не будет в течении двух дней… Приедешь ты только чтобы проститься.

— Я понимаю. Уже через пару часов у меня будет билет, а завтра утром я буду у вас.

— Спеши, Анна… подожди, тут кое-кто тянет ручки к телефону… Мамочка? Мама, ты приедешь? Я тебя очень жду и бабушка!

Задыхаясь от камня, застрявшего в горле, Анна отключила телефон и зажмурилась изо всех сил, не давая предательским слезам вырваться из глаз. Только не плакать. Не плакать! Плакать она будет потом, от счастья, когда увидит свою дочку, когда спасет ее! А пока нужно быть сильной и торопиться.

Натянула мятый спортивный костюм. Паспорт, часть денег спрятанных в пластиковый мешок, ком из вещей сваленный в чемоданчик на колесах. Самое необходимое. У Анны было такое чувство, будто бежит из горящего дома, из которого бы нужно уходить осторожно, без паники, но в котором точно нельзя надолго оставаться.

Спешить к дочери. Спасти ее!

Забыв закрыть входную дверь, девушка выскочила на лестничную площадку, волоча за собой в одно мгновение ставший невыносимо тяжелым чемодан. Воздух вокруг нее был густым, сжимающим своей тяжестью легкие. И чудовищное ощущение беспомощности все сильнее давило на уставшие плечи Анны Уоррен. Она спустилась до второго этажа, когда ей показалось, что в темноте парадной кто-то есть. Луч солнца, пробившийся через крохотное окошко, скользнул по чьей-то спине, но Анна отбросила тревогу в сторону. Последние ступеньки, вот колеса чемоданчика брякнулись о бетонный пол, и девушка уже потянулась к ручке двери ведущей на улицу, как вдруг спина онемела от острейшей боли. Сначала она подумала, что напоролась на что-то острое, а когда резко развернулась в темноте, череп взорвался оглушительным болезненным гулом. Выпустив ручку чемодана, она повалилась на пол, пытаясь не удариться головой, выставив вперед руки, но сознание отключилось до того как она приземлилась…