Джонни и мертвецы - [16]
Миссис Айви Уизерслейд звонила сестре из автомата на Кладбищенской улице. Кто-то нетерпеливо постучал в стекло. Миссис Уизерслейд удивилась — возле будки никого не было. Но она вдруг сильно озябла, и ее ни с того ни с сего передернуло, словно она прошла по чьей-то могиле. Миссис Уизерслейд оборвала рассказ о своих больных ногах и о том, что про них сказал доктор, и поскорее отправилась домой.
Будь там Джонни, он услышал бы нечто весьма любопытное. Но Джонни сидел в закусочной, а ухо любого другого случайного прохожего уловило бы лишь шум ветра и, возможно (только возможно!), едва слышный спор:
— Кому же знать, как не вам, мистер Флетчер. ВЫ ведь его изобрели.
— Вообще-то, миссис Либерти, его изобрел Александр Грэхем Белл. А я только усовершенствовал.
— Ну так заставьте его работать. Дайте мне поговорить с господином с беспроволочного телеграфа.
— Это действительно был Александр Грэхем Белл?
— Да, Олдермен.
— А я думал, сэр Хамфри Телефоун.
Трубка висела на рычаге, но откуда-то из недр аппарата неслись щелчки и электрическое потрескивание.
— Мне кажется, я в общем преодолел сложности, миссис Либерти…
— Дайте МНЕ поговорить с ними. Пусть услышат глас народа!
Телефонная будка изнутри заиндевела.
— И речи быть не может. Вы большевик!
— А что же тогда изобрел сэр Хамфри Телефоун?
— Мистер Флетчер! Будьте любезны, установите связь!
Если они не торчали в закусочной, а в «Джей-и-Джей Софт» их не пускали из-за очередного преступления Холодца, оставался только пятачок у фонтана, обсаженного унылыми чахлыми деревьями, или музыкальный салон «Забойный музон», очень похожий на любой другой музыкальный салон под названием «Забойный музон».
Тем более что Ноу Йоу хотел пополнить свою коллекцию.
— «Знаменитые британские духовые оркестры», — прочел Холодец, заглянув приятелю через плечо.
— Ну и что, зато подборка классная, — сказал Ноу Йоу. — Тут есть запись старого оркестра сплинберийской галошной фабрики — «Вальс цветов». Очень известная мелодия.
— А ведь в глубине души ты не черный, — нахмурился Холодец. — Придется донести на тебя растафарьянцам.
— Зато ты тащишься от регги и блюзов, — сказал Ноу Йоу.
— Это другое дело.
Джонни равнодушно перебирал кассеты.
И вдруг замер.
Ему почудился знакомый голос. Из-за треска помех слышно было неважно, но голос очень напоминал голос миссис Сильвии Либерти и доносился из радиоприемника.
На прилавке стоял приемник, настроенный на «Радио Сплинбери». Передавали «В эфире с Майком Майксом», шикарную отвязную радиопрограмму (в той мере, в какой шикарными и отвязными могут быть два часа звонков в прямой эфир, перемежающиеся сводками дорожных новостей).
Сегодня все обстояло иначе. Прямой эфир был посвящен предложению мэрии снести старый Рыбный рынок — инициативе, которая неизбежно должна была воплотиться в жизнь, что бы кто ни говорил, но давала общественности отличный повод попричитать.
— Алло! Алло! Алло! У аппарата миссис Сильвия Либерти! Алло!.. Этого нельзя допустить, э-э, с моей точки зрения, э-э, это полное… алло! (щелк… бззз… тр-тр) Я требую, чтобы меня выслушали СИЮ ЖЕ СЕКУНДУ! Рыбный рынок — совершеннейшая ЕРУНДА!.. э… э-э… и…
Майк Майкс в своей маленькой студии под самой крышей здания Сплинбери-Слэйтского страхового общества уставился на звукооператора, который, в свою очередь, уставился на пульт. Отключить назойливый голос не было никакой возможности. Он шел по всем каналам связи одновременно.
— Э-э… добрый день, — сказал Майк Майкс, — нам звонят по… э-э… всем телефонам…
— Эй, кто-нибудь… Послушайте, молодой человек! И не вздумайте отключить меня и вновь запустить фонограф! Майк, тут две линии перехлестнулись, я… Вы отдаете себе отчет в том, что ни в чем не повинных граждан СГОНЯЮТ С НАСИЖЕННЫХ МЕСТ (щелк… абррргал… жжжж…. зззз) …граждан, много лет верой и правдой служивших обществу (ууууууоооуууу… трррр-трр).. .лишь оттого, что ВОЛЕЮ СЛУЧАЯ им довелось родиться (шшшшш… уип-уип-уип-уип… трррр) …послушайте юного Джона (щелк… шшшшш) …отречемся от старого ми-ира (ууииоооуууу… пок!), отряхнем его ПРАХ с наших ног… немедленно прекратите, Уильям, вы самый натуральный большевистский агита…
Но окончания фразы никто не услышал — звукоинженер вырвал все шнуры из розеток и саданул по пульту молотком.
Ребята обступили приемник.
— В этот их прямой эфир вечно звонят какие-то чокнутые, — сказал Холодец. — Слушали когда-нибудь «Ночной отпад Двинутого Джима»?
— Никакой он не двинутый, — сказал Ноу Йоу. — Это все ля-ля. Крутит себе старые пластинки и все время орет «йесс!» и «йо-хоу! йо-хоу!» Какой он двинутый? Убогий он.
— Ага, — сказал Холодец.
— Ага, — сказал Бигмак.
— Ага, — сказал Ноу Йоу.
И они посмотрели на Джонни — так, словно что-то сообразили.
— Гм-гм, — сказал Холодец.
— Гм, — сказал Бигмак.
— Так это были они, да? — сказал Ноу Йоу.
— Да, — сказал Джонни. — Это были они.
— He похоже на обычную передачу. А как им удалось позвонить?
— Не знаю. Наверное, среди них есть те, кто при жизни умел пользоваться телефоном. И, может быть, когда умираешь, делаешься капельку сродни… электричеству и всякому такому.
— Они чуть не назвали твою фамилию, — сказал Холодец.
