Джонатан Свифт - [6]

А между тем благородные и нравственные лошади при всех своих достоинствах не ведают письменности, их язык, как и понятия и образ жизни, примитивны, на их лошадиных собраниях обсуждаются только вопросы, связанные с питанием и размножением; они не знают ни любви, ни страсти, заключают браки лишь для продолжения рода и выбирают подругу жизни, руководствуясь не чувствами, а по масти. И если у нас и возникает на миг впечатление, будто Свифт всерьез любуется этим унылым вегетарианским раем, то лишь потому, что, наблюдая следствия извращения разума в цивилизованном обществе, он готов подчас в пылу полемического задора предпочесть даже этот бесцветный, но бесхитростный добродетельный мир. Однако мгновение спустя вступает в действие отрезвляющая ирония Свифта, и он преподносит нам диковинное зрелище: кобыла, которая ловко вдевает нитку в иголку...

Для понимания позиции Свифта чрезвычайно важно обращать внимание на текст, соседствующий с данной фразой или мыслью. Если речь идет о том, что гуигнгнм не в состоянии поверить в существование иных стран и разумных существ, способных передвигаться по морю в больших полых посудинах, а вслед за этим сообщается, что само слово гуигнгнм означает - совершенство природы, то этим уже вполне выражено истинное отношение автора к гуигнгнмам. Легко считать себя совершенством, когда ничего другого не видел и не знаешь. Ведь и лилипуты были тоже чрезвычайно высокого о себе мнения, да и сам Гулливер аттестовал сначала свою родину не иначе как "гордость и зависть вселенной".

Впрочем, как только речь заходит о повадках еху, от иронии Свифта не остается и следа. Гадливость, омерзение и презрение - вот единственные эмоции, которые они вызывают у Гулливера. Их повадки, похотливость, нечистоплотность, их злоба и мстительность приводят рассказчика в неистовство и ярость. И главное, - эти существа не поддаются никакому воспитанию, им ничего нельзя внушить, они неисправимы. Именно изображение еху служило чаще всего поводом для обвинений Свифта в человеконенавистничестве. Что ж, таких суровых истин, быть может, и в самом деле никто из сатириков не высказывал в лицо людям. Но Свифт не только клеймит, выжигает, испепеляет гневом, он и смеется. А там, где есть смех, там не утрачена еще надежда на исцеление. И читатель смеется вместе с автором, когда узнает, что от поцелуя и запаха своей супруги Гулливер грохнулся в обморок, потому что после любезного ему запаха конюшни это было для него непереносимо. Гулливер просто спятил, а все потому, что слишком уж поначалу обольщался в отношении людей. Свифт никогда этим не грешил и считал, что лечить пациента следует самыми сильными средствами. Он хотел вызвать шок и добился этого, изображая еху.

Книга Свифта - очень пристрастная и, конечно же, односторонняя картина человечества. Но дать исчерпывающую картину бытия людей не дано ни одному произведению литературы, ни одному ее жанру. Ни воспевающим их подвиги гимнам и одам, ни оплакивающим их горести элегиям, ни трагедиям, ни даже, казалось бы, объемлющему все стороны жизни эпосу. И только вся мировая литература в целом создает образ человечества в его поражениях и победах, падении и величии, в его неостановимом и мощном движении. Без бичующей сатиры Свифта эта картина тоже была бы односторонней и неполной.

1 Разумное животное (лат.).

2 Способен размышлять (лат.).