Джон Рокфеллер. Промышленник и филантроп - [143]

В труд о «Стандард ойл» она вложила все свое трудолюбие, основательность и мастерство. Госпожа Тарбелл изучила горы показаний в ходе различных расследований и судебных слушаний. Она проштудировала прессу, ездила в Регионы для встреч с нужными людьми. Когда Г.Х. Роджерс пообещал через Марка Твена поговорить с ней, она провела с ним на Бродвее, 26 несколько бесед. Роджерс явно хотел поспособствовать тому, чтобы история компании выглядела справедливой и полной, но он также стремился и защититься. Однако другие сотрудники «Стандард ойл» с одобрения директоров снабжали госпожу Тарбелл фактами до тех пор, пока не убедились, что она не собирается отдать справедливость объединению. Тогда ей перекрыли доступ к информации. Во всех отношениях, кроме одного, ее книга отражала трудные четырехлетние поиски, на которые были затрачены большие средства. Главным недостатком ее работы было то, что она разыскала сравнительно немногих из сотни ветеранов нефтяной промышленности, сторонников и противников «Стандард ойл», с которыми могла встретиться. Достойно сожаления, что она не предприняла более широкого поиска свидетельств и нередко довольствовалась полуправдой.

Хотя сегодняшние читатели, вероятно, найдут ее рассудительное, насыщенное фактами повествование утомительным для чтения, в 1902–1904 годах общественность, зная подоплеку дела, проявила жгучий интерес к статьям Тарбелл. Ныне забытые люди были тогда активными деятелями. Судебные баталии, теперь подернутые дымкой забвения, тогда реально волновали умы. Перед тем как Макклюр и Филипс опубликовали в 1904 году второй том, уже первая книга произвела на публику глубокое впечатление. Оно было тем более сильным, что госпожа Тарбелл избегала истерических пассажей Ллойда и стремилась подкрепить каждое свое утверждение документами. Суть ее обвинений была проста. Рокфеллер и партнеры, доказывала она, создали объединение, эффективность которого определялась его организованностью и мощью. Но почти каждый шаг по сооружению этого огромного производственного механизма сопровождался обманом, принуждением или специальными привилегиями, которые подрывали моральные стандарты американского бизнеса.

Ее книгу встретили взрывом аплодисментов пресса, церковь и политические лидеры. Переизданная в 1925 году, она встала в ряд с «Позором городов» Линкольна Стеффенса, «Горьким плачем детей» Джона Спэрго, «Следуя расовой дискриминации» Рэя Стэннарда Бейкера как добротное произведение прогрессивного движения.

Первое десятилетие ХХ века стало свидетелем того, как динамичный, разносторонний и бесконечно обаятельный президент Теодор Рузвельт приобрел такое прочное и благотворное влияние в народе, какого еще не добивался какой-нибудь политический лидер со времен Линкольна. Он обладал поразительной силой морального убеждения, несмотря на склонность видеть мир в черно-белом свете. Он любил подкреплять моральную проповедь примерами, и в его крестовом походе против монополии «Стандард ойл» и Джон Д. Рокфеллер неизбежно стали такими же наглядными примерами, какими были Е.Х. Гарриман и «Юнион Пасифик» в его борьбе против злоупотреблений в железнодорожном бизнесе. В своих публичных выступлениях и частных письмах он постоянно порицал Рокфеллера, которого считал действующим директором компании – если не диктатором, – определяющим политику и действия «Стандард ойл». Весьма своевременно Рузвельт призвал к моральному возрождению бизнеса. В результате такого морального возрождения, заявил он в специальном послании конгрессу от 31 января 1908 года, будет исключено «повторение успешных попыток представителей «Стандард ойл» сокрушить любого конкурента, держать в страхе обычных перевозчиков и утвердить монополию». Эта монополия, по его словам, «обращается с людьми с пренебрежением, которого они заслуживают, когда позволяют деятелям с такими принципами и настроениями безнаказанно властвовать над собой».

Естественным следствием выхода книги Иды М. Тарбелл, разных статей и обличений Рузвельта стал любопытный спор вокруг «грязных денег», который занимал общественность Америки весной и летом 1905 года. Он вспыхнул, когда ряд священников Конгрегационной церкви, особенно Вашингтон Глэдден, выступил с протестом против принятия Советом зарубежных миссий Конгрегации 100 000 долларов от Рокфеллера. После трех месяцев удивления поступком магната наиболее активные участники компании протеста, к своему огорчению, обнаружили, что совет на самом деле сам обратился с просьбой о пожертвовании! Когда разгорелся спор, 28 июня 1904 года было объявлено, что Рокфеллер пожертвовал миллион долларов Йельскому университету, а двумя днями позже – что он выделил грант в 10 000 000 долларов Совету общего образования. И никто не призывал к отказу от этих денег! «Дары в десятки миллионов, – остроумно заметила нью-йоркская Sun, – дезодорируют сами себя».

Фраза «грязные деньги», хотя и абсурдная, прозвучала. Пресса подхватила ее. Со времени конфликта вокруг «грязных денег» «Стандард ойл» перестала относиться пассивно ко всем нападкам в свой адрес. Теперь давала отпор. Рецензия в Nation на работу госпожи Тарбелл о «Стандард ойл», порицающая книгу за дешевую сенсационность, стремление ввести в заблуждение и игнорирование фактов, получила широкое распространение в печати и на радио. В популярных периодических изданиях появилось много статей, лояльных к объединению и Рокфеллеру. Благоприятные для Рокфеллера и «Стандард ойл» статьи напечатали Cosmopolitan, Woman's Home Companion и Outlook. В 1907 году Гейтс сделал публичное заявление, встреченное, правда, с юмором и недоверием, о том, что состояние Рокфеллера равнялось сумме чуть меньшей, чем 300 000 000 долларов. «Бедняга, – шутили люди, – всего лишь триста!» В 1909 году был предан широкой огласке список крупных пожертвований Рокфеллера, достигавших более 112 000 000 долларов.