Джон Найтингейл. Истории о потустороннем - [16]

— … нанять экипаж… должно быть готово… завтра важный день… Бессмысленные обрывки фраз из-за двери поколебали мою и без того шаткую уверенность. Голос, произносивший их, несомненно, был мне знаком. Он изменился, пропитался нотками усталости и печали, но я слышал его совсем недавно. Вчера вечером в театре. Я ворвался в комнату, не сумев сдержать обуявших меня чувств:

— Бог мой! Луиза! Она кивнула без тени улыбки на бледном лице:

— Доброе утро, Джон. Я сейчас распоряжусь насчет чая. Ирэн! Уже виденная мною девушка выслушала распоряжения и удалилась на кухню. Я проследил за ней и отметил про себя, что обстановка в гостиной несколько изменилась. Не было моего любимого старого кресла с зеленой обивкой, а стулья у маленького обеденного стола приобрели совсем иной вид. Готов поклясться, что это уже и не они вовсе. Я перевел взгляд на Луизу и вдруг с пугающей отчетливостью понял, что именно не так. Это была, конечно, она, моя Луиза, но вряд ли теперь я могу назвать ее девушкой. Передо мной стояла красивая женщина около тридцати лет от роду, с нездорово бледной кожей и темными тенями под глазами, словно она долго не спала или очень много плакала.

— Сегодня мы идем в театр, дорогой, — заговорила Луиза внезапно, — С семьей твоей сестры, правда, Кэтти приболела, но маленький Роберт обязательно пойдет с нами. Ты ведь не против?

— Кэтти? — переспросил я, — Роберт?

— Кэтрин и Роберт, твои племянники. Джон, тебе стоит ложиться спать раньше, ты неважно выглядишь. Я опустился на стул и обхватил голову руками. Вокруг творился форменный хаос! У меня нет и не было никогда племянников! У Ханны и Генри нет детей, у Кристины с ее шведом тоже, а Маргарет еще слишком юна для замужества.

— Джон, — я услышал, как Луиза подошла ближе и присела рядом, — Джон, милый, я прошу лишь об одном. В театре соберется приличное общество, пожалуйста, хотя бы попытайся изобразить любящего мужа.

— То есть как это — изобразить? — смысл сказанного ускользнул от меня.

— Я об Агате Лонг.

— Но причем здесь миссис Лонг?

— Довольно! — Луиза резко выпрямилась и отошла, почти отпрянула, — Мы уже это обсуждали. Я готова мириться с твоей эксцентричной любовницей, но не желаю, чтобы весь Лондон знал об этом! У меня голова пошла кругом.

— Ваш чай, — громко оповестила служанка. Луиза пронеслась мимо нее, так что чашки на подносе звякнули.

— Ирэн, так ведь? — она кивнула, — Ирэн, какой сегодня день?

— Сочельник, господин, завтра Рождество. Девушка послушно назвала год, поставила завтрак на стол и ушла. А я остался гадать, куда пропали шесть лет моей жизни. Я тоже изменился. Отражение в зеркале, точно издеваясь, показывало мне другого мужчину. Похожего, но не меня. Тот был чуть полнее, солиднее — семейная жизнь пошла мне на пользу, но глаза, их выражение, мне не понравились. На дне их таилась та же усталость, что я заметил у Луизы, и капля раздражения. Перерыв бумаги в столе, я убедился, что все еще практикую медицину, у меня свой кабинет, но не в этом доме, а в квартале отсюда.

Спальня несла на себе отпечаток супружества. Мелочи, в которых чувствовалась женская рука. Платья в шкафу, книги на полках.

Странно только, что мы не переехали в новый дом, а ютились в старом. А дети? Есть ли у нас дети? Я знал, кто может рассказать мне все, что я невольно пропустил. Но поиски мои не увенчались успехом — мадам Деларош уволилась три года тому назад, сразу после того, как какие-то мерзавцы ограбили и убили ее любимую племянницу Софи. Чем больше я узнавал, тем страшнее мне становилось. Знакомые имена и лица перепутались и сплелись в чудовищный узел, временную воронку, которая затянула меня, как корабль в шторм.

Словно злой художник одним нервным мазком изменил картину моей жизни. Я просидел до самых сумерек, размышляя. Раз за разом прокручивал в голове события вчерашнего дня, час за часом, фразу за фразой… И так до тех пор, пока не вошла моя «жена» и не напомнила, что пришло время собираться в театр. Все повторялось со сверхъестественной точностью, с той лишь разницей, что со мной была моя Прекрасная Принцесса, а Ханна держала за руку мальчонку лет четырех-пяти, в котором без труда угадывались фамильные черты Найтингейлов. Я совершенно не смотрел на сцену, и действие, что там разворачивалось, не трогало меня. Я готовился серьезно поговорить с Луизой, объяснить ей, что отныне все будет иначе, мы заживем счастливо, заведем детей. Я должен был сказать, как я ее люблю, с самого первого дня нашей встречи в холле провинциального постоялого двора. Аплодисменты зрителей вернули меня к действительности. Я поднялся с кресла, и вдруг взгляд мой выхватил из толпы голубое платье, довольно откровенное для почтенной вдовы. Агата Лонг, единственная леди-медиум, которую я знаю, улыбнулась мне, словно только и ждала, когда я на нее посмотрю, и помахала рукой.

— Сделаешь хоть шаг, и больше меня не увидишь. Луиза стояла рядом со мной, сжав упрямо губы. Она была настроена весьма решительно, более того, я, как врач, не мог не заметить, что бедняжка на грани нервного срыва. Я посмотрел на миссис Лонг. Та продолжала лукаво улыбаться, наплевав на приличия и здравый смысл. Господи, во что превратилась моя жизнь?!