Джон Картер с Марса. Книга 2 - [37]

Раб вытащил дощечку из поясной сумки и что-то коротко написал, затем вручил записку Хован Дью. Обезьяна прочла написанное и без колебаний быстро двинулась к воротам и передала ее офицеру, стоящему по другую сторону ограды. Ограда и ворота были сконструированы из сварных полос металла в причудливый рисунок, так что они не представляли препятствия взглядам и мелким предметам. Офицер взял послание и осмотрел его.

– Что оно гласит? – потребовал он от написавшего его раба.

– Оно гласит, – отвечал последний, – возьми эту записку и передай ее офицеру, стоящему в воротах.

Из всех частей толпы прозвучали возгласы удивления, и Хован Дью вынужден был повторить свое представление несколько раз с записками разного содержания, причем офицер все время проявлял огромный интерес к его выступлениям.

– Это удивительно! – сказал он наконец. – И джеддару развлечет представление с этим животным. Ждите здесь, пока я передам ей, что она сможет, если пожелает, приказать допустить вас.

Ничто не могло устроить нас больше. Мы ждали с нетерпением, пока посыльный вернется, а пока мы ждали, Хован Дью продолжал мистифицировать аудиторию доказательствами своего огромного обезьяньего интеллекта.

11. Закса

Офицер вернулся, ворота распахнулись, и нам скомандовали войти во двор Заксы, джеддары Фандала. После этого события все происходило с большой скоростью – удивительные и неожиданные события. Нас вели через запутанный лабиринт коридоров и комнат, пока у меня не создалось впечатлений, что нас нарочно запутывают. Я не убежден в том, было ли такое намерение, но факт остается фактом. Я не мог восстановить в памяти внутреннего расположения дворца. Мы рассчитывали, попав во дворец, замечать все, что могло быть существенным для бегства, но когда я шепотом спросил Гор Хаджуса, может ли он найти дорогу назад, он уверил меня, что запутался так же, как и я.

Дворец не был красивым ни в каком смысле, не был он также и особенно украшен. Работы фандалианских художников тяжелы и угнетающи, без проявления какой-либо одаренности. Картины, изображающие в основном религиозные сцены, иллюстрирующие сцены из Турана – фандалианской библии – в большинстве своем были серией монотонных повторений. Одна тема повторялась в них снова и снова, показывая создание плоского Барсума и швыряние его Туром в пространство, что очень напоминало повара, отправляющего блин в рот ребенка.

Также было много росписей – сцен из жизни дворца, изображающих королевскую семью в различных позах. Заметно, что более поздние картины, в которых появлялась Закса, были подправлены: на них появилось выполненное не очень хорошо прекрасное лицо и фигура Валлы Дайи в королевском костюме джеддары. Их действие на меня не легко описать. Они заставили меня осознать, что приближается момент, когда я предстану лицом к лицу со внешностью женщины, которой отдал свою любовь, но в том же самом лице передо мной предстанет та, которую я ненавижу и хочу уничтожить.

Мы остановились, наконец, перед большой дверью. По огромному количеству воинов и пэров я понял, что нас скоро вызовут к джеддаре. Пока мы ждали, собравшиеся вокруг глазели на нас, мне казалось, скорее враждебно, чем с любопытством, и когда дверь распахнулась, они все ушли за нами, исключая нескольких воинов, оставшихся в прихожей. Комната, в которую нас ввели, была средней величины, и в дальнем конце ее за массивным столом сидела Закса. Около нее группировалось общество пэров, вооруженных с головы до ног. Оглядывая их, я заинтересовался, есть ли среди них тот, для кого было украдено тело Дар Таруса, ведь я обещал в случае успеха попытаться вернуть его законному владельцу.

Закса холодно оглядела нас, когда мы остановились.

– Начинайте! – властно произнесла она, а затем вдруг. – Почему чужестранцы вооружены? Саг Ор! Отберите! – и она повернулась к молодому статному воину, стоявшему рядом с ней.

Саг Ор! Таково было его имя! Передо мной стоял пэр, для которого Дар Тарус претерпел утрату свободы, любви и собственного тела. Гор Хаджус также узнал имя и обратил внимание на воина, когда он подходил. Грубо он потребовал сдать оружие воинам, подошедшим вместе с ним. Гор Хаджус колебался, но я уступил, так как не знал, какой линии поведения лучше придерживаться.

Все смотрели враждебно, что могло быть, и было несомненно, лишь отражением их отношения к иностранцам. Если бы мы отказались разоружиться, нас было бы трое против десятков вооруженных воинов, заполнивших комнату. Или же нас просто выгнали из дворца, лишили богом данной возможности проникнуть в самое сердце дворца Заксы и к ней самой. Ведь мы должны были добраться сюда перед тем, как нанести удар. Представится ли еще такая возможность? Я сомневался. Лучше пойти на определенный риск сейчас, чем, отказавшись, не подчиниться их требованиям. Итак, я спокойно отдал оружие, вручив его ждущему воину. То же самое, следуя моему примеру, сделал Гор Хаджус, хотя можете вообразить, с какой кислой миной. Снова Закса объявила, что хочет видеть выступление Хован Дью. За ужимками обезьяны она наблюдала совершенно равнодушно. Не было ничего такого, что вызвало бы хоть малейший интерес и у остальных, окружавших джеддару. От этой непонятной скуки и равнодушия меня стали мучить мрачные предчувствия ошибочности нашего поведения. Мне казалось, что были приложены усилия задержать нас для какой-то неясной цели. Я не мог понять, почему Закса требовала, чтобы мы по несколько раз повторяли наименее интересные номера. И все время она играла длинным тонким кинжалом. Я видел, что за мной она наблюдала столь же пытливо, как и за Хован Дью. Но мне было трудно отвести взор от ее совершенного лица, пусть даже я знал, что это лишь украденная маска, за которой таится жестокий ум тирана и убийцы.