Джон Карсон и его дети - [2]

Собака нерешительно вильнула хвостом.

— Давай глянем, что с твоим хозяином.

Дверь была закрыта изнутри на щеколду, которая виднелась сквозь широкую щель между дверью и косяком. Найденным тут же обрезком жести Джон зацепил латунный пруток и аккуратно сдвинул его. Скорее всего, жестянка и служила ключом, а дверь защищала дом только от живности.

Стараясь не дышать, Карсон нырнул в смрад разложения. В комнате за коротким коридорчиком, сенями по-русски, на кроватях лежали двое.

Два тела, два трупа. Чума Карсона, как знал Джон из панических радиопередач, сжигала свои жертвы за часы. Только по одежде можно было понять, что оба мертвеца были мужчинами. Один, одетый в форменный зелёный мундир, служил, похоже, егерем, второй, в пятнистом непромокаемом комбинезоне, был клиентом. В синих пальцах он сжимал паспорт.

Стараясь не глядеть на раздутое лицо, майор забрал документ, растворил окно и выбежал наружу.

— Ian Carpenter, — прочитал он вслух.

Был Ян Карпентер примерно его лет, и даже немного похож лицом. «Пригодится», — решил Карсон, и паспорт лёг в нагрудный карман.

— Вот так, брат, — Джон потрепал пса по загривку и вернулся в дом. В сенях, сразу за дверью, он видел заступ.

Отойдя ярдов на сорок от поляны, Джон выбрал участок повыше и посуше. Рядом, под корнями выворотня, темнела яма, но Карсон подавил соблазн. Это были люди. Он их убил и обязан проявить уважение. Выкопать правильную могилу и прочитать верный псалом.

Густо прошитая корнями земля поддавалась с трудом, затем начался чистый речной песок, и работа пошла веселее. Джон даже замычал в нос легкомысленную песенку. Потом вспомнил, затих и даже покраснел, хотя кого стесняться в пустой тайге?

Вдруг что-то случилось со звуками мира. Собачий плач, спутник последних часов, то набиравший силу, то стихавший, сменился сиплым рычанием.

— Что такое? — разгибая натруженную спину, спросил себя Джон и замер.

Прямо в глаза смотрел ему огромный тигр.

Джон еще не понял, что к чему, а зверь уже прыгнул. Немного неуверенно, будто гигантской кошке что-то мешало, и Карсон успел упасть на дно могилы, выставив перед собой жало лопаты. Потемнело. Лапа с кривыми когтями отмахнулась от лезвия, тигр оскалился, вонь накатила волной. И всё. Не веря, смотрел Джон на зверя.

Тигр был мёртв. Рыжие глаза его быстро прорастали кровавыми прожилками и мутнели.

— Ты тоже, значит, — прошептал Карсон, выбираясь из ямы. — Оставь его, пёс!

Собака жалась к ногам, рычала, давясь и кашляя. Вздыбилась шерсть, хвост спрятался меж задних лап.

— Молодец, — похвалил Карсон пса и продолжил скорбные дела. Похоронил бывших обитателей дома, постоял рядом с берёзовым крестом, помолчал, шевеля губами. Прибрался в жилище и запалил пучок травы — выгнать мертвецкий дух. Принял без описи наследство: два ружья и сотня патронов, полдюжины пакетов с крупами, полотняный куль с мукой, несколько коробков спичек, пара дешёвых зажигалок, нож, топор, еще кое-какой инструмент. На полке у окна лежала стопка книг, среди них засаленный англо-русский словарь.

— Почему бы нет? — пожал плечами Карсон и выложил книгу на стол.

Потом майор достал нож и отправился свежевать тигра.

На Дальнюю Ветку Мария не пошла. Место это, конечно, богато на зверьё, но много ли доблести добыть кабана или косулю, пришедших на солонец? В момент катастрофы на дальней ветке стоял состав с солью. С годами вагонную сталь растащили для всяких надобностей, а соль — осталась. Часть сёстры перетащили в Общину, но далеко не всё. И вот лежали мешки грудами, их трепал ветер, размывали дожди, тревожили клыками любопытные кабаны. Соль ручейками текла сквозь дыры наружу, впитывалась в землю, лежала серыми кучами. Вот разные копытные и навещали в изобилии Дальнюю Ветку.

Ныне не лежала у Марии душа к заготовкам. Охота на Ветке — просто труд. Не охота — иначе названный забой скота. Нет. Душа, взбудораженная смертью сына, жаждала отдыха. Мария подумала — и согласилась с Матерью. Удивительно! Как получалось, что Мать была права — всегда?

Помимо прочего, Мария мечтала добыть Хозяина. В схватке с кем ещё можно почувствовать себя человеком? Где победа над опасным зверем, там и гордость, а где гордость — там надежда.

Рано утром, лишь развиднелось, Мария миновала общинные огороды и делянки и вступила в лес. До Заповедника — день пути скорым шагом, есть время успокоиться и подумать.

Поросший травами, перепутанный лианами лес привычно стелился под ноги. Вот лёжка дикого кота, мох чуть примят, тёмно-кофейного цвета шерстинки повисли на низком брусничнике. Похоже, продираясь без особой опаски через заросли, Мария спугнула зверька. Здесь кормилась косуля, нижние ветки поломаны и обстрижены, на сухой проплешине меж двумя кочками — горошины помёта.

А тут — прошёл Хозяин!

Длинные когти разорвали слежавшуюся прошлогоднюю прель. Присев, Мария внимательно осмотрела звериные отметины, промерила их пальцами, запустила мизинец в неприметную ямку, понюхала и даже лизнула его.

Самка! Она проходила здесь несколько часов назад. Идёт к Заповеднику. Жирная самка с густым тёплым мехом. Могучий зверь с острыми зубами и ножами когтей. Почётная добыча! И много-много пахучего жира, незаменимого при вывихах и ушибах…