Джон Говард. Его жизнь и общественно-филантропическая деятельность - [18]

Из Голландии он направился в Пруссию и прибыл в Берлин в конце июня. В одном из писем из Берлина знаменитый филантроп пишет, что постигшая его болезнь в Голландии ослабила его и побуждает торопиться с выполнением своего плана, чтобы поскорее вернуться в Англию. В этом же письме он сообщает о своей аудиенции у принца Генриха, который с большим интересом расспрашивал его о путешествии и между прочим заметил, что “он с трудом может себе представить более тяжелое путешествие, но цель его – велика и человеколюбива”. Короля не было тогда в Берлине, он находился в Силезии – театре военных действий с Австрией. По этому поводу Говард в том же письме высказывает несколько горьких мыслей о биче всего человечества – войне. В Берлине с ним познакомился тогдашний русский посол при прусском дворе князь Долгорукий.

Посетив Шпандау, где была большая тюрьма, справедливо прозванная прусской Бастилией, а также Магдебург и Дрезден, – Говард наконец прибыл в Австрию.

Чрезвычайно характерен эпизод, имевший место в Праге, где он сделал краткую остановку. Желая ознакомиться с пражским монастырем капуцинского ордена, Говард задумал посетить его. Был постный день, и Говард надеялся застать отшельников пребывающими в молитве и строгом посте. Каково же было его удивление и негодование, когда его ввели в трапезную, где святые отцы сидели за обширным столом, обильно заставленным яствами и питиями, – в числе которых было немало и мясных блюд. На приглашение принять участие в “скромной” трапезе Говард не только ответил отказом, но тут же выразил свое негодование и пригрозил, что, по прибытии в Рим, сообщит папе о поведении монахов. Эта угроза вызвала панику среди сластолюбцев, и на следующий день к Говарду явилась депутация от капуцинов с просьбой не сообщать папе об их грехе, причем они торжественно обещались запомнить урок, данный им Говардом, и на будущее время свято соблюдать посты и загладить свои прошлые грехи молитвой. Говард, однако, не дал положительного ответа и оставил себе свободу поступить так, как найдет нужным, смотря по обстоятельствам.

Оставив Прагу, Говард прибыл в Вену. Здесь он был в первый раз и с особым интересом занялся осмотром венских мест заключения. Австрийский или, точнее, германский император Иосиф II усердно занимался реформой уголовного законодательства, он отменил пытку, поэтому в Вене Говард ожидал найти значительные улучшения и в тюремном устройстве. Но он обманулся в своих ожиданиях. Особенно сильное впечатление произвела на него одна из главных тюрем, прозванная “Maison du Bourreau” (“Дом палача”). Говард посвящает несколько слов увиденному там. “Здесь, как обыкновенно, я спросил, нет ли в тюрьме страдающих тюремной болезнью – гнилой лихорадкой, и получил отрицательный ответ. Заключенный в одной из темных келий, в которую нужно было спуститься на двадцать четыре ступени, показался мне больным тюремной лихорадкой. В тяжелых железных кандалах он был прикован к стене. Его лицо имело болезненный и несчастный вид, слезы текли по его щекам. Он даже не был в состоянии говорить со мною. Я осмотрел его грудь и ноги, нет ли на них кровавых пятен, исследовал его пульс и убедился, что он болен не лихорадкой. Сосед его по заключению сообщил мне, что это несчастное создание пыталось звать к себе на помощь, но его никто не услышал. Это – одно из крайне нежелательных неудобств заключения в темных отдаленных кельях”.

В первоначальном издании своего дополнения к книге (впоследствии оно вошло в книгу) Говард по поводу этого случая сообщает: “Многие спрашивали меня, какие меры предохранения я принимал при посещении зараженных мест в тюрьмах и госпиталях. Я здесь отвечу раз навсегда, что прежде всего – милосердие и благость моего Создателя, а затем умеренность и опрятность – всегда предохраняют меня. Надеясь на божественное провидение и следуя моему долгу, я посещаю самые опасные кельи. Никогда я не вхожу в тюрьму или госпиталь до завтрака и в зараженной комнате не дышу полной грудью”. Более благоприятными оказались впечатления, полученные Говардом при посещении госпиталя и дома для призрения бедных в Вене.

Во время своего пребывания в Вене Говард был приглашен к обеденному столу Марии-Терезии и, вопреки своему обычаю, принял приглашение. Во время обеда, данного в честь Говарда английским послом сэром Робертом Кейтом, где присутствовали многие дипломаты и придворные особы, один из гостей указал на заслугу императора, отменившего пытку. На это Говард возразил: “Простите, сэр, Его Величество отменил один только вид пытки, но вместо него установлен другой, более тяжкий. Прежняя пытка подвергала человека мучениям в течение нескольких часов, а вновь введенная – длится недели, месяцы, даже годы. Несчастные жертвы томятся в отравленной норе, пока не сознаются во всем, в чем их обвиняют”. Посол хотел прервать откровенную речь Говарда и шепнул ему, что следует быть осторожным, так как его слова несомненно будут переданы императору; но Говард ответил на это вслух: “Я никогда не воздержусь от того, чтобы не сказать правды, о ком бы ни шла речь, будь то о короле или императоре; я повторяю то, что сказал, и настаиваю на верности сказанного”.