Джокер старого сыскаря - [33]

– Ты всё правильно понимаешь, Танюша. Вижу, хорошие богословы читают вам лекции в университете. Одно только добавлю: внутренний бунт действительно жестокий, но он осмысленный. Бунтовщик сознательно старается одолеть своё духовное несовершенство, побороть свои наиболее отвратительные черты характера, научиться смотреть на мир, окружающих людей совершенно другими глазами. А внешней питательной средой внутреннего бунта как раз и может быть то или иное направление молодёжной субкультуры. Кроме, конечно, крайних, доходящих до абсурда. Но проходит время, человек взрослеет, в его сознании постепенно формируются целостные, устойчивые приоритеты бытия, и он целенаправленно начинает искать свою Истину, смысл жизни. Другого не дано. Так было, есть и будет всегда…

Снег тихо поскрипывал под ногами. Свежесть воздуха не поддавалась даже автомобильным выхлопам, а безветрие и лёгкий морозец позволяли не спешить укрыться в домашнем тепле, как это часто случается в студёные зимние вечера. Павел Николаевич Кузнецов и юные его спутники шли прогулочным шагом, молча думая каждый о своём, а может, наоборот: все – об одном. Расхожее утверждение об извечном конфликте отцов и детей здесь было неуместным.

– От поиска своей цели, своего идеала отказываются далеко не все, – после долгого молчания спокойно произнёс Глеб. – Главное, под чьё влияние попадают молодые на пути этого поиска. Бог, дьявол – всё это ерунда. Не обижайтесь, я высказываю своё мнение. Другое дело – люди. Вот где нужна мудрость старших. Только не ретроградов, типа профессора Свиридова, а понимающих молодёжь, умеющих общаться с ней на одном языке. Но где они, такие люди? И есть ли они вообще? О тебе, папа, с Сергеем Михайловичем я не говорю. Но вы только при нас. А остальным как быть, если у них родители не в теме?

– Понимающие молодёжь люди, конечно, есть! Лишь бы посчастливилось встретиться с ними. Даже среди священства такие люди стали появляться. Разве я не рассказывал тебе об отце Владимире Окуневе? Забыл?

Глеб неопределённо пожал плечами, а Татьяна прямо-таки встрепенулась:

– Я слышала об этом московском батюшке, Павел Николаевич! Мне с ним очень хочется встретиться. Вот человек, достойный всяческого уважения. Не к каждому светскому наставнику так тянется молодёжь, как к нему.

– И чем же он так располагает к себе? – на лёгкий оттенок сарказма в голосе Глеба никто не обратил внимания.

– Он всего-навсего очень хорошо понимает неформалов, потому что сам прошёл через это в начале восьмидесятых. Отец Владимир – человек, который верит в молодёжь и не считает её потерянным поколением, в отличие от других. – Кузнецов свободной рукой взял Глеба за рукав куртки. – Молодёжь, по его мнению, наоборот, начинает постепенно выбираться из омута бездуховности, осознавать её опасность. Вам, молодым, нужен внутренний стержень, прочный, но в то же время не лишающий комфортного ощущения свободы. Это здорово, поверьте мне, старому хиппану. И рано или поздно, тем или иным путём, но вы всё равно придёте к Богу, к нашей православной вере. Да, да, Глеб! Не ухмыляйся. Только с верой в сердце вы свободно, осознанно сможете заниматься любимым делом с пользой и для своей души, и для окружающих вас людей. Помните Николая Гумилёва? Хорошо сказано:

Есть Бог, есть мир; они живут вовек,

А жизнь людей мгновенна и убога.

Но всё в себя вмещает человек,

Который любит мир и верит в Бога.

– Ты, папа, прямо как наш профессор! Только с противоположным знаком. Кто мы сейчас, формалы – неформалы, верующие – неверующие, меня, например, совершенно не колышет. Согласен, что какая-то внутренняя неопределённость чувствуется. И неопределённость, и неудовлетворённость… Ты чего-нибудь чувствуешь, Танюх?

– То же самое и чувствую. А как побываю на литургии, так сразу легче становится, потому что оказываюсь среди людей уже определившихся в своей Истине, и она у них в Боге. Понял? Они стоят рядом, пусть даже совершенно незнакомые, и мне уже спокойнее.

– Ну вы даёте! Я, наверное, завтра же в церковь побегу…

– А тебя туда никто не гонит, – урезонил сына Павел Николаевич. – И ещё поймите, ребята, что для Бога нет плохих людей. Один Он знает, кто праведен, а кто нет. Верующие же неформалы среди неформалов ищущих – это как маяк в море: плыви на него и не пропадёшь. Так и отец Владимир, и православные рокеры никого не понуждают к воцерковлению. Они просто являют собой пример, насколько гармонично может сочетаться искренняя вера в Бога с любым благопристойным мирским увлечением.

Помолчав, Павел Николаевич неожиданно дёрнул Татьяну и Глеба за руки, едва не столкнув их лбами перед собой. Рассмеявшись, молодёжь хотела развернуться в обратную сторону, подхватывая и Павла Николаевича, но он решительно отказался оставаться в их компании, сославшись на скорое возвращение с работы Веры.

– Вы погуляйте, а я домой. Надо ещё в магазин заскочить, да и время уже позднее. Заглядывай к нам, Танюша, не стесняйся. Привет родителям… А вон и мой трамвай. Ну всё, пока!

Глава 11. Ещё один фигурант

Время шло, всё дальше отгоняя зиму с её снегами и морозами, а конца операции «Антиквар» не было видно. Глорин у реставратора больше не появлялся, и до окончания работ с его иконами полковник Игнатов решил снять наблюдение с мастерской. Тем более что отпечатки пальцев на иконке, подсунутой Прыщу капитаном Жаровым, не совпали с отпечатками на святопольной иконе. Да и все пальцы у Прыща были на месте. Правда, несколько дней он ходил с забинтованным средним пальцем, но это оказалось следствием обычной бытовой неосторожности.