Джокер - [3]

— Только бы не грипп, — мысленно взмолился Барклай, снова закрывая глаза. — Пожалуйста, пусть это будет не грипп! Если я не положу отчет на стол чертову сэру Брюсу Коллинзу к завтрашнему вечернему чаю, моя карьера пойдет коту под хвост. Я в мгновение ока вылечу из Министерства и окажусь на бирже труда в качестве безработного — сейчас ты есть, а в следующую секунду тебя уже нет. Господи Иисусе, Марион будет просто «в восторге» вместе со своим паршивым чванливым семейством.

Барклай покрутил головой из стороны в сторону, борясь с нарастающей тошнотой и головокружением.

— Господи, дай мне передышку, — пробормотал он, ерзая в кресле в попытках устроиться поудобнее. — Всего пару дней, черт возьми, а потом я могу хоть неделю валяться в постели — да хоть месяц, если понадобится.

Он попытался сосредоточиться на своем завтрашнем отчете. Не надо было туда ехать, подумал он с горечью. Ни один человек в здравом уме не отправился бы в эту проклятую дыру под названием Нданга. Всей странной управляет шайка ничтожных жуликов, которым гораздо важнее открыть счет в швейцарском банке, чем хоть как-то помочь людям, чьи интересы они якобы представляют. Поступающая из-за границы помощь превращается в «мерседесы» и костюмы от Армани прежде, чем успеешь сказать «абракадабра».

Вот что Барклай хотел сказать начальству, но, разумеется, этого он не скажет. Формирование политического курса не входит в обязанности рядового чиновника Министерства внутренних дел. За Ндангу уже все решено. Его Величество Правительство протянуло ей руку дружбы и делового партнерства. Оно предложило помощь, и вовсе не потому, что в Нданге есть нефть и полезные ископаемые, которые нужны Великобритании, а потому что в ней есть аэродром и смежные объекты на стратегически важной территории. Министерство обороны решило, что это очень пригодится правительственным войскам, если южные страны выйдут из-под контроля, а именно это они собирались сделать в не таком уж далеком будущем. Было достигнуто соглашение о щедром финансировании, и в Ндангу собирается приехать сам министр иностранных дел, чтобы выразить новому режиму одобрение со стороны Великобритании. Барклая отправили в Ндангу, чтобы «расчистить путь» и убедиться, что приготовления к визиту идут должным ходом. Не дай бог в этой невежественной грязной Африке у министра иностранных дел закончится туалетная бумага!

Почувствовав, как по щеке пробежал ручеек пота, Барклай расстегнул вторую пуговицу на рубашке.

— Вы хорошо себя чувствуете? — послышался тихий голос его соседки, в котором звучала забота.

Барклай повернул к ней голову, но не смог сфокусировать взгляд. Вокруг головы девушки словно плясали яркие цветные вспышки.

— Пустяки, наверное, грипп начинается, — мужественно ответил он.

— Сочувствую, — сказала девушка, отодвигаясь подальше и непроизвольно прикрывая рукой рот. — Может быть, вам стоит попросить у стюардессы аспирин?

Барклай кивнул.

— Наверное, так и сделаю. — Он чисто символически бросил взгляд через плечо и добавил: — Когда она подойдет.

Превозмогая тошноту, он открыл портфель, что потребовало невероятных усилий, и достал пачку бумаг. Он решил бегло набросать пункты, на которых собирался сделать акцент в своем отчете. «Безопасность в аэропорту Нданга скверная, — написал Барклай. — Рекомендуется…» Он остановился — большая капля крови упала с кончика носа и растеклась по бумаге. На секунду он застыл, словно зачарованный зрелищем алого пятна на белом фоне, затем пробормотал едва слышно:

— Черт, и что дальше?

Достав из кармана носовой платок, он прижал его к носу, чтобы остановить кровь, и снова откинулся на спинку кресла. Господи, как же ему плохо… В голове нарастало давление, глаза болели, и еще одно новое ощущение… влажности? Он почувствовал, что брюки промокли. Барклай осторожно пощупал рукой между ног и убедился в своей правоте. О господи, как унизительно! Боже, только не это — все что угодно, но не это! Щеки вспыхнули от стыда, но он не обратил на это внимания на фоне повышающейся температуры. Но как он мог обмочиться, даже не заметив этого? Он размышлял об этом, словно в тумане. Сжав мышцы сфинктера, Барклай убедился, что может их контролировать, — как же тогда все могло случиться? Боже! Он этого не переживет. Он начал строить планы, как избежать позора. Когда самолет приземлится, надо будет оставаться в кресле, пока все не выйдут… Да, именно так он и сделает. Если повезет, экипаж даже не вспомнит, кто сидел на этом месте.

Спутанный поток мыслей снова прервался — головная боль стала почти невыносимой, но, несмотря на это, Барклай отметил одну странность: брюки были не просто влажными, они были… липкими. Он поднял руку и приоткрыл один глаз. Рука была в крови.

Вид окровавленной руки соседа словно подстегнул сидящую рядом девушку. Ахнув, она вдавила кнопку вызова над сиденьем — и жала на нее до тех пор, пока к ним не подбежали две стюардессы.

— Его рука… она в крови! — заикаясь, произнесла девушка, стараясь отодвинуться от соседа как можно дальше. — Он сказал, что у него грипп — но посмотрите на него!

Барклай уже почти не осознавал происходящее вокруг. Высокая температура вызвала бредовое состояние, которое прерывалось волнами мучительной боли и тошноты.