Джокер, или Заглавие в конце - [14]
— Сейчас все говорят: бардак, бардак. — Пашкин счел нужным все-таки встать с места. — А у нас просто не стало аристократии. Уже забыли, что это такое. Надо создавать новую. Без нее выродится не только страна — человечество, если хочешь. да, да, не надо пижонски морщиться. — Рыжий не переставал кривиться: какая чушь! Лиана поворачивала голову то к одному, то к другому. — Спроси лучше женщину. Они это понимают без теорий, когда выбирают, например, пару. Им надо заботиться о полноценном потомстве, да? — Он скосил взгляд на Лиану.
Этакий куртуазный намек! Девушка почувствовала, что внимание довольно двусмысленно переключается на нее, решила наконец одернуть обоих: да прекратите же, вы мешаете преподавателю.
Собраться заново с мыслями оказалось непросто. Этот парень с колечком в ухе, челкой на лоб странным образом предлагал себя мне в союзники: давно ли я сам толковал об аристократии? От него естественней казалось услышать об элите. Джокеров не мне было обсуждать, я мог только еще раз заговорить о категории людей, способных задавать обществу систему ценностей, духовных, интеллектуальных, политических, нравственных. Если угодно, в перспективе таких, как они, вот эти студенты.
Звонок меня оборвал (а может, выручил). Я дал понять, что занятие окончено. Некоторое время еще сидел за столом, не поднимая взгляд, делал вид, что складываю в папку бумаги. На самом деле мне надо было немного прийти в себя. Не спохватился даже произнести заготовленных прощальных слов: последнее занятие, встретимся на зачете. Что-то осталось не просто недосказанным — казалось, готово было для меня самого вот — вот возникнуть, еще не осознанное. Нет, до понимания надо было еще дозреть.
Встал, направился к выходу и увидел на полу в конце класса, в проходе между столами, бумажный обрывок. Похоже было на одну из записок, которыми обменивались эта троица. Помедлив, все-таки подошел поднять бумажку — просто чтобы не оставлять мусор. Можно было прочесть, не расправляя: «Была униформа, теперь дресс-код, это иерархия? Проф, коп, без бейджика не отличишь».
Нынешний жаргон. Проф — профессор, преподаватель, это я, допустим, уже знал, коп — в американском сленге полицейский, охранник, это я тоже знал, и насчет бейджика мог понять. Но все вместе? Кто-то кому-то отвечал, вопрос неизвестен. Почерк был явно не женский, неустойчивый, корявый, писал, наверное, кто-то из двух парней.
Прежний язык позабыт, мне на нем говорить уже не с кем. Я задумчиво направлялся к выходу. Пашкин обогнал меня, на ходу обернулся. «До свидания», — сказал вежливо. Я среагировал не сразу, да он и не ждал, отвечать пришлось уже ему в спину. Возле монументального охранника у стойки молодой человек задержался, что-то ему сказал. Охранник расплылся в улыбке, что-то ответил. Они попрощались за руку, точно знакомые. Я последовал за Пашкиным, тоже, проходя мимо охранника, сказал ему: «До свидания». Тот даже не повернулся в мою сторону. Не расслышал, что ли? Я говорил достаточно четко. Не обратил внимания, не счел нужным? Смотрел ли он на меня вообще до сих пор? Студент на бентли и преподаватель, приезжающий на метро, у обслуги своя иерархия…
От дверей я обернулся еще раз, словно желая что-то для себя уточнить — и впервые обратил внимание на костюм охранника. Он был совершенно такой же, как у меня, строгого покроя, серый, с зеленой искрой, и галстук того же цвета, узор немного другой, но такой же сдержанный. Униформа? Не это ли имели в виду молодые насмешники? — вспомнилась только что прочитанная записка. И у гардеробщика был такой же, с бейджиком, впервые обратил на это внимание. Вот так. Плохо представлял себе, как выгляжу в глазах других, не думал об этом. Не имело значения, пока об этом не думал. Чем меня это могло задеть? Тем, что про униформу читала их подружка, Лиана? И могла нелестно подумать о вкусе Наташи?..
Уводит опять в сторону. О чем я только что?.. Да, о словах. Как будто мне именно их не хватало. Я потом зачем-то еще поинтересовался, выписал для себя кое — какие термины. Стохастические — случайные, но подчиняющиеся некой тенденции процессы. Странные аттракторы — закодированные, скрытые структуры, способствующие самоорганизации внутри хаоса. Эмергентность — внезапное появление новых качеств в системе. Чужой, незнакомый язык — и при этом чувство, что термины далекой от филологии области могут что-то сказать и о культуре, о поэзии, творчестве. Закодированное, скрытое, необъяснимое, лишь на вид случайное — не о вспышках ли это неуследимой творческой мысли, внезапной, как всякое озарение? На грани, на переходе от непонимания к пониманию — или наоборот, от понимания к непониманию, как на грани пробуждения и сна. Вот: глаза, кажется, открыты, а может, и нет, не важно, потолок перед лицом растворен в рассветных сумерках, словно экран, готовый принять, воспроизвести возникающее в мозгу. Запечатлеть бы, задержать, пока не растаяло, не ушло навсегда: чье-то дыхание рядом, неспособность шевельнуться, повернуть голову, чтобы увидеть, кто это дышит, — и эти вот мысли, совсем о другом, готовность лишь сейчас поймать самое важное в жизни, в людях, в себе, в мироздании. Закрывалось, растекалось, тускнело, едва обозначившись, оставляло после себя лишь безотчетное, неуютное беспокойство. И почему-то не очень хотелось прояснять его до конца — словно понимание могло упростить, умертвить живое чувство. Как ученое толкование может умертвить трепетную, таинственную строку.
Герои сказочной повести «Учитель вранья», пятилетняя Таська и её брат, второклассник Тим, увидели однажды объявление, что на 2-й Первоапрельской улице, в доме за синим забором, дают уроки вранья. И хотя Таська уверяла брата, что врать-то она умеет, они всё-таки решили отправиться по указанному адресу… А что из этого вышло, вы узнаете, прочитав эту необычную книжку, полную чудес и приключений.
В декабре 1992 года впервые в истории авторитетнейшая в мире Букеровская премия по литературе присуждена русскому роману. И первым букеровским лауреатом в России стал Марк Харитонов, автор романа «Линии судьбы, или Сундучок Милашевича». Своеобразная форма трехслойного романа дает читателю возможность увидеть историю России XX века с разных ракурсов, проследить начало захватывающих событий, уже зная их неотвратимые последствия.
Новый роман Марка Харитонова читается как увлекательный интеллектуальный детектив, чем-то близкий его букеровскому роману «Линии судьбы, или Сундучок Милашевича». Герой-писатель пытается проникнуть в судьбу отца, от которого не осталось почти ничего, а то, что осталось, требует перепроверки. Надежда порой не столько на свидетельства, на документы, сколько на работу творящего воображения, которое может быть достоверней видимостей. «Увидеть больше, чем показывают» — способность, которая дается немногим, она требует напряжения, душевной работы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Марк Харитонов родился в 1937 году. В 70-е годы переводил немецкую прозу — Г. Гессе, Ф. Кафку, Э. Канетти. Тогда же писалась проза, дождавшаяся публикации только через двадцать лет. Читавшие роман Харитонова «Линии судьбы, или Сундучок Милашевича», удостоенный в 1992 году первой русской Букеровской премии, узнают многих персонажей этой книги в романах «Прохор Меньшутин» и «Провинциальная философия». Здесь впервые появляется провинциальный писатель и философ Симеон Милашевич, для которого провинция была «не географическое понятие, а категория духовная, способ существования и отношения к жизни».
«В художественной системе Харитонова быт занимает важное место. Выписан он чрезвычайно тщательно и исторически достоверен, хотя является для автора все-таки только фоном для постановки глубоких экзистенциальных вопросов… Единицей текста становится абзац, передающий мысль, действие, мотив и сохраняющий внутри себя логическую связь, но между абзацами — пустота, как и между событиями, и в этой структуре — авторская философия: правда принадлежит не логике, часто вводящей в заблуждение, а целостности бытия, из которой, собственно, и вырастает дух жизни.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мачей Малицкий вводит читателя в мир, где есть всё: море, река и горы; железнодорожные пути и мосты; собаки и кошки; славные, добрые, чудаковатые люди. А еще там есть жизнь и смерть, радости и горе, начало и конец — и всё, вплоть до мелочей, в равной степени важно. Об этом мире автор (он же — главный герой) рассказывает особым языком — он скуп на слова, но каждое слово не просто уместно, а единственно возможно в данном контексте и оттого необычайно выразительно. Недаром оно подслушано чутким наблюдателем жизни, потом отделено от ненужной шелухи и соединено с другими, столь же тщательно отобранными.
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.