Джинн третьего класса - [35]

— А вы никому не скажете? — спросила Евлалия.

Дед фыркнул:

— Если бы я хотел кому сказать, так давно и сказал бы. Хватит дурака валять, ребятки.

Евлалия улыбнулась:

— Спасибо. Вы такой добрый, дедушка!

Он улыбнулся ей в ответ своим беззубым ртом:

— Ты тоже девчонка ничего себе!

— Пошли, — сказал Рыжий, — возьмем лестницу.

Через несколько минут лестница была приставлена к забору. На другой стороне на забор были набиты горизонтальные планки, так что спускаться было легче. Мост, починенный во время осады крана, остался нетронутым. Ребята пересекли канал и двинулись к главному зданию Танка. Их шаги гулко отдавались и разносились по сумрачному заводскому двору. Было уже поздно. Солнце заходило, и строения отбрасывали длинные таинственные тени.

— Жуткое место, — вздохнула Евлалия. — Не понимаю, чего ради Абу сюда вернулся.

— Ну, он же у нас этот… дух, — пояснил Рыжий.

— Нет, не дух! — возмутился Алек. — Он джинн. Третьего класса. Один из рабов лампы.

— От этого ему ни жарко ни холодно, — возразил Рыжий и остановился у лестницы, ведущей в кабину крана. — Ты вот о чем подумай, — продолжал он. — Ведь Абу — раб, он был рабом девять веков подряд. Девятьсот лет делал только то, что прикажут. Да я бы и минуты не выдержал!

— Жалко, мама тебя не слышит, — рассмеялась Евлалия. — Она бы только пальцем шевельнула, а ты бы уже вокруг нее бегал и приговаривал: «Что вам будет угодно, о госпожа?»

— Да! — вздохнул Рыжий и полез по лестнице.

Они вбежали в кабину, окликая Абу. Эхо разнесло их голоса по всему старому зданию, но кабина была пуста…

— Может, он где-нибудь поблизости? — предположила Евлалия.

Алек покачал головой:

— Нет… Это единственное подходящее место. Если его тут нет, значит, Абу где-то далеко-далеко.

Алек печально оглядел комнату. В полутьме виднелся старый стол, опрокинутый в схватке за тормозной рычаг. Теперь стол был поставлен на место. Бумажный пакет, в котором они принесли Абу бутерброды, по-прежнему валялся на полу. Но самого Абу не было…

— Смотри, а что это там в углу? — спросил Рыжий. — Где?

— Да вон там, у стены.

Сколько ни смотрели туда Алек с Евлалией, они ничего не увидели.

Но тут последние лучи вечернего солнышка проникли в кабину через разбитое окно, осветили все темные углы и засверкали на металлической поверхности. Алек заметил этот блеск.

— Это моя банка! Я думал, что потерял ее, — сказал он, поднял банку и обтер рукавом свитера.

Наверно, он положил ее туда вчера, пока они с Рыжим возились с краном, а потом забыл. Алек бережно сдул с нее пыль.

— Да ты просто жить без нее не можешь! — усмехнулась Евлалия.

— Это я так… — смутился Алек. — Ведь раньше в этой банке жил Абу. И вот теперь его нет.

Он положил банку на стол, и все трое постояли вокруг нее.

Евлалия положила правую руку на плечо Алеку, а левую — на плечо Рыжему. Рыжий сказал:

— Да, трудно теперь в это поверить… Неужели ты просто тер эту штуковину, а он тогда появлялся?

— Да нет, он не появлялся! Он просто отвечал мне — вот я и знал, что он на месте. До того самого дня, когда он попробовал исполнить мое Сверхжелание и надорвался. Тогда-то он и вылез из банки.

— А как ты его вызывал? Покажи! — попросила Евлалия.

Алек откашлялся, провел пальцем по крышке и сказал:

— Салам алейкум, о Абу Салем!

Это прозвучало так нелепо, что Евлалия улыбнулась.

— Да, нет его там теперь! — пробормотал Рыжий.

Тут Алека осенило:

— Ребята! Давайте позовем его все вместе!

— Чего? — Рыжий и Евлалия уставились на Алека, ничего не понимая.

— Скажем хором: «Салам алейкум!»

— Давай.

Рыжий положил руку на плечо Алеку. Они втроем нагнулись над банкой и хором, торжественно и громко сказали:

— Салам алейкум, о Абу Салем!

— Еще раз! — попросил Алек.

— Салам алейкум, о Абу Салем!

— Ну, еще разок, только погромче…

— САЛАМ АЛЕЙКУМ, О АБУ САЛЕМ! — позвали они.

Из банки, как из испорченного приемника, раздался сиплый голос:

— Салам алейкум, о Алек!

— Послушай, Абу, — сказал Алек, — тут Рыжий и Евлалия. Мы с ног из-за тебя сбились. Мы думали, ты пропал.

— Не пропал, а нашелся, друзья мои! Сегодня, съев жареного цыпленка, приготовленного для меня добрейшей миссис Уоллес, я почувствовал, что ко мне возвращается прежняя сила, хотя, конечно, не до конца. Помня о том, что гласит Великая Книга Черной и Белой Магии, я лег спать. Во сне моя сила вернулась ко мне, и вот я отправился к себе и отдыхал… пока меня не разбудили.

— Очень-очень жалко, Абу! — заметил Алек. — А что будет теперь, когда ты вернулся на прежнее место?

— Ничего особенного, о Алек. Чтобы набраться сил, мне нужно проспать лет сто.

— Нет! Нет! — закричали ребята. — А меньше нельзя?

— Никак нельзя.

— А ты не смог бы возвращаться к нам, просто чтобы повидаться? — спросил Алек.

— Может быть, когда-нибудь… — донесся до них ответ. — Боюсь, что в вашей стране для меня не найдется места. Но, может быть, когда-нибудь… Ну, а теперь да хранит вас Аллах, о драгоценные мои друзья. Маасалаама… — И голос затих.

В кабине крана стояла тишина.

Солнце зашло, стало холодать. Алека зазнобило. Тогда Евлалия сказала:

— Как ни жалко, но нам здесь больше нечего делать. Пора домой.

Рыжий согласно кивнул. Алек взял банку и положил ее в карман.