Джинн - [38]

Мисс Джонсон выглядела расстроенной.

— Нет, — сказала она. — Такого не будет.

Мы молча пили кофе. Я даже не помню, был ли кофе, хорошим или нет. Мы думали о том, что может произойти дальше. Но я хорошо запомнил, что все время слышал монотонные звуки странной мелодии, однако каждый раз, когда пытался напрячь слух, они как бы растворялись в воздухе и не были слышны вообще. Я смотрел на Анну, элегантно сидящую в кресле, одетую в красивую хлопчатобумажную блузку. Я смотрел на профессора Кволта. Я смотрел на мисс Джонсон в ее старомодном рыжем платье и в очках. Три случайных человека, с которыми меня так неожиданно свела судьба. И конечно, думал о кувшине джинна.

Мы пили кофе не больше десяти минут, но они тянулись невероятно долго, казалось, прошла вечность. Наконец мисс Джонсон сказала:

— Уже скоро полночь. Как раз в это время звезды вступают в полную силу. Я должна все приготовить: саблю, молитвы… Пожалуйста, подождите меня здесь. Я ненадолго.

Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Я закурил очередную сигарету и выпустил дым в старый цементный потолок, глядя, как он клубится над лампами. Анна сидела неподвижно и напряженно, и даже профессор Кволт, похоже, подрастерял свой оптимизм и сидел, задумчиво уставясь в пол. Казалось, кто-то скребется рядом, будто крыса бегает вдоль стены. Я содрогнулся.

Молча мы прождали минут десять. Наконец профессор Кволт взглянул на часы и сказал:

— Пятнадцать минут первого. Интересно, что ее задержало наверху?

— Может, она решила загримировать свое лицо, прежде чем выпустить джинна? — с сарказмом сказала Анна. Никогда не угадаешь, что ей взбредет в голову.

— О, черт побери! — заволновался профессор Кволт. Гарри, не лучше ли тебе посмотреть, куда запропастилась мисс Джонсон?

— Хорошо, — сказал я, направившись к двери.

Я потянул за ручку. Заперто. Подергал еще. Никаких сомнений, дверь закрыта на засов. Я обернулся к своим спутникам — лица Анны и профессора тоже выражали недоумение и испуг.

— Проверь дверь в столовую, — предложила Анна.

Я подошел к другой двери и попытался ее открыть. Но и она не поддавалась. Наскоро осмотрев окна, я убедился, что их нам тоже не открыть. Мы были в западне. Старый трюк.

Мы стояли в центре комнаты и прислушивались. Слышали поскрипывание половиц на втором этаже, слышали, как что-то грызли крысы и мыши. В окна неутомимо бил ветер, и стекла позванивали, как бы отвечая ему вежливым отказом.

— Боже мой! — взволнованно сказала Анна. — Представляю, что будет, когда она выпустит джинна!

Профессор подошел к двери и попробовал ее открыть. Как и все двери в Зимнем Порте, она была сделана из крепкой строительной сосны, с медными уголками, и, чтобы ее сломать, нужно плечо в пять раз покрепче, чем у профессора.

— Ну, что же мы будем делать? — спросил он.

— Даже не представляю, — ответил я. — Разве что разбить окно? Попробуем?

— Подождите, — сказал Кволт. — Давайте посмотрим, что будет дальше.

— Будет? — зашипела Анна. — Мы, черт возьми, прекрасно знаем, что будет! Она собирается выпустить джинна, а если не сможет убить его, то попытается умиротворить. Я говорила, нельзя ей верить! У мужчин начисто отсутствует интуиция, они не понимают, что такое подлая женская, натура!

Я закурил еще раз.

— Ты думаешь, она собралась принести нас в жертву?

Анна, ходившая взад-вперед по комнате, как дикая тигрица, кивнула:

— Именно. Я молюсь, чтобы она убила его. И очень хочу надеяться, что она все-таки говорила правду.

— Какую именно? — спросил Кволт.

— Об уничтожении джинна, обо всей чертовщине. Мне кажется, это вранье. А что, если она хочет выпустить джинна только ради того, чтобы он сделал ее богатой, красивой или знатной? Как в древних легендах?

Я молча рисовал круги огнем сигареты.

— А если предположить, что это вообще все вранье? И нет ни кувшина, ни джинна — ничего? Нас просто разыграли, как детей?

— Давай, давай, Гарри, — сказал профессор Кволт. Шутки шутками, но это зашло уже слишком далеко.

Я мрачно посмотрел на него.

— Надеюсь, вы правы, — сказал я.

Тем временем Анна старательно копалась в ящике с журналами. В основном там были старые пожелтевшие газеты, все изрезанные маникюрными ножницами Макса Грейвса. Наконец она вытащила оттуда пару журналов и сказала:

— Вот оно!

В руках у Анны был свежий номер журнала «Тайм». Журнал выделялся среди прочих изданий, так как его обложка была не сорвана, а страницы не изрезаны в лохмотья. Скорее всего это и был тот номер, который доставил мальчишка на велосипеде и который заставил профессора Кволта думать о том, что джинн скоро выйдет на свободу.

— А ну-ка, дай взглянуть, — сказал профессор Кволт, и Анна положила журнал на стол.

Профессор быстро перелистал страницы, ища вырезанный фрагмент. Дойдя до графы «некрологи», он остановился и ткнул пальцем.

— Вот здесь, — сказал он.

Одна из фотографий была аккуратно вырезана. Под дырой стояла подпись: «Макс Грейвс в дни нефтяного бума». Кволт задумчиво закрыл журнал и сел.

— Что? — спросил я. — Что это значит?

— Это значит только то, — сказал профессор, — что мисс Джонсон вырезала лицо Макса Грейвса, чтобы отдать его джинну. И когда джинн выйдет из кувшина, он будет Максом Грейвсом. Один раз ему это не удалось, Я теперь мисс Джонсон уверена, что на этот раз все получится.