Джинкс - [73]

Эльфвина запнулась и сорвалась с моста, заскользила по нему вниз. И, отчаянно пытаясь снова ухватиться за кости, уронила бутылку.

Бутылка полетела к земле.

Эльфвина проскользила несколько футов и едва не слетела с моста, но все же успела ухватиться за какую-то кость и остановиться. Она взглянула вверх – Костоправ по-прежнему следовал за нею. Девочка отыскала ногой опору и продолжила спуск. Джинкс подлетел к Костоправу, преградил ему путь, надеясь остановить чародея. Но тот прошел сквозь него, словно одолевая сопротивление глубокой воды. И Джинкса охватило какое-то муторное, зыбкое ощущение.

Бутылка с Симоном внутри все еще падала. Джинкс подлетел к ней, попытался схватить – и вроде бы схватил. Однако бутылка, медленно переворачиваясь, пролетела сквозь его руку.

Не сбавлявший ходу Ривен успел оказаться прямо под ней, поймал ее и, даже не осмотрев, сунул в карман. Эльфвина, наконец, соскочила с моста на землю, и Ривен поспешил к ней.

Джинкс смотрел, как Ривен с Эльфвиной бегут, расплескивая воду, к его телу, – это ведь его тело валяется там, верно? Смотреть на него было неприятнее, чем в тот раз, когда его убивал Симон. Как-то странно оно изогнуто…

Эльфвина плакала, лицо Ривена побелело. Джинксу стало жалко обоих. Ему захотелось сказать друзьям: не терзайтесь, я здесь, над вами, все хорошо, – он и попытался, но обнаружил, что не способен издать ни звука. Тогда он взлетел повыше и увидел за островом Костоправа, несущуюся меж берегов реку. Две человеческие фигуры бежали вдоль берега к острову. Вернее, бежала одна – другая перемещалась гигантскими скачками.

Джинкс полетел назад, предупредить Эльфвину и Ривена, что к ним приближается кто-то еще. Ривен как раз снял с его тела ладони. Костоправ спускался по Костяному Мосту – медленно, задом, аккуратно переставляя ноги, чтобы те не соскальзывали с костей. Пора бы Эльфвине и Ривену убраться отсюда. Да и ему, Джинксу, тоже – но как? Он ведь теперь сам по себе, а тело его – само по себе.

– Бегите! – крикнул Джинкс. Вернее сказать, попытался крикнуть, но не смог издать ни звука.

Ривен распрямился, уперся ладонями в колени, и на них остались два багровых отпечатка. Он поднял взгляд вверх, на Костоправа, и глаза его были холодны, как алмазы.

– Я убью тебя, гнусный мерзавец! – совершенно спокойно произнес он и, встав с земли, направился к мосту.

Неужели он собирается подняться к Костоправу и сразиться с ним в воздухе? Это наверняка закончится плохо. Джинкс стремглав спикировал вниз, раскинул руки, чтобы остановить Ривена. Однако Ривен прошел сквозь него. И снова у Джинкса возникло зыбкое ощущение – как будто он был водой, что шла волнами, завивалась за спиной вошедшего в нее Ривена.

– Ривен, стой! – закричала Эльфвина.

Джинкс попытался остановить и девочку, хоть знал уже, что сможет лишь немного замедлить ее движения. Эльфвина сделала шаг – и вдруг замерла точно внутри него. Джинкс трепетал и бурлил вокруг нее, не способный собраться, сосредоточиться. Все, что происходило после, воспринималось как смазанные, подернутые рябью образы, а голоса звучали, точно под водой.

Ривен снял со спины прикрепленный ремнями топор, раскрутил его над головой и перерубил веревки, которыми крепился Костяной Мост. Тот заколыхался в воздухе, словно жутковатая лента, и с размаху врезался в обрыв. Костоправ получил хороший удар, но кость, за которую в этот миг держался, из рук не выпустил.

На другом берегу показались, крича, два человека.

– Джинкс! – один из них был Симон. Он бросился вброд через мелкий рукав реки к лежавшему на камнях телу Джинкса.

Маслобойка Дамы Гламмер совершила могучий прыжок и приземлилась рядом с Эльфвиной, сама же Дама сквозь взбаламученные волны, в которые превратился Джинкс, протянула руки к внучке. Прижав Эльфвину к себе, Дама Гламмер скакнула туда, где у тела Джинкса стоял на коленях Симон.

Теперь Джинкс снова обрел способность видеть и слышать все ясно. Он подплыл к людям, окружившим тело, и, наконец, разглядел его. Зрелище оказалось не из приятных.

Лицо у Симона было цвета пергамента, – наверное, боль от раны продолжает мучить его, подумал Джинкс.

– Боюсь, здесь уже ничего сделать нельзя, – сказала Дама Гламмер.

Симон обернулся к ней:

– Заткнись! Если бы ты не послала его сюда…

– Манеры, Симон, манеры, – это был голос Костоправа. – Разве я не объяснял тебе множество раз, насколько важны хорошие манеры?

Он висел, вцепившись в бедренную кость, на мосту, в тридцати футах[26] над их головами. Мост свисал вдоль стены обрыва, как веревочная лестница.

– Заткнись и ты, – ответил Симон. – Тобой я займусь попозже.

– Не понимаю, чем ты расстроен, – сказал Костоправ. – У тебя же осталась бутылка с его жизнью, не так ли? Хотя, должен сказать, я никогда не думал, что ты сумеешь справиться с таким сложным заклятием, Симон.

– Нишкни!

На Костоправа Симон не смотрел, он не сводил глаз с Джинкса, которого это немного смущало, поскольку тело его выглядело не лучшим образом. Джинкс предпочитал смотреть на кого угодно, только не на себя – на Даму Гламмер, стоявшую в своей маслобойке, на Костоправа, висевшего на мосту, на Эльфвину, которая вглядывалась в лицо Симона так, словно пыталась понять, такой же ли он злой, как Костоправ, на Ривена, который стоял с топором в руках прямо за спиной Симона…