Джина - [8]

В магазинчике было душно, голос торговца действовал на нервы. Поэтому Андрей даже не торговался и особо не присматривался, что изображено на магнитах: верблюды, пирамиды или ещё какая-нибудь хрень. Ему было всё равно, лишь бы быстрее уйти оттуда.

Увы, одними магнитами дело не ограничилось. Хитрый торговец умудрился «впарить» Андрею такой же, как у него белый платок и такие же шлепки. Причем, Светлов сомневался, что шлепки из натуральной кожи, но всё равно взял их.

Все покупки араб упаковал в один пакет. Когда Андрей, схватив этот пакет, с выражением облегчения на лице рванул к выходу, торговец схватил его за запястье. Хватка у него была очень крепкой. Такой, что и руку не вырвать.

— Что ещё? — спросил Андрей на русском, так как от неожиданности у него из головы вылетел весь скудный запас английских слов. Конечно, в другой ситуации он бы спросил по-английски: «What else?» или: «What the hell do you want from me?» Но, похоже, торговец понял смысл фразы, произнесённой по-русски.

— One moment, please! — араб, похожий на азербайджанца, поднял к сводчатому потолку указательный палец.

— Что ещё за момент? — Светлов начал терять терпение.

— Сувенира, — торговец протянул Андрею кувшин, сделанный из какого-то странного материала. Это был явно не металл, не керамика, не пластик. На кувшине красовались какие-то рисунки, изображающие людей и животных, какие-то древние письмена. Кувшин был запечатан пробкой.

— Это ещё что? — Светлов сдвинул брови, беря кувшин в свободную руку.

— Сувенира, — повторил араб. — Вери гуд сувенира… Твенти доллярз!

— Ты еба… — Андрей замолчал на полуслове, глядя на кувшин. Ему вдруг показалось, что рисунки на поверхности кувшина стали рельефными и пришли в движение. Люди сменились птицами, вместо диковинных животных появились пирамиды, надписи изменились.

— Файв бакс, — выпалил Андрей, выставив перед собой растопыренную пятерню.

Араб отрицательно завертел головой.

— Фифтин!

— Сикс бакс! — Светлову вдруг очень захотелось купить эту чудную вещицу. Но денег оставалось немного, а переплачивать за сувенир Андрею не хотелось. Поэтому он решил сбить цену.

— Тен, — торговец тяжело вздохнул. Так тяжело, словно он отдаёт этот кувшин задаром, от сердца отрывает.

— Идёт!

Они ударили по рукам. Светлов протянул «азербайджанцу» десятидолларовую купюру, выхватил у него из руки кувшин.

Убирая кувшин в пакет, Андрей почувствовал тепло, исходящее от стенок кувшинчика.

— И всё-таки, что это? — Светлов обратился на русском, устав вспоми-нать английские слова.

— Сюрпрайз! — ответил продавец, широко улыбаясь. По нему было видно, что он очень доволен сделкой, хотя получил за свой товар в два раза меньше.

Был доволен и Светлов. Только он не понимал, почему кувшин закупорен пробкой. Что там может быть внутри? Древнее, злое проклятье, начертанное на папирусе? Старое вино? Благовония? Туалетная вода? Может, там кусок урана? Поэтому кувшинчик сам по себе нагревается.

Потом разберемся! Не выдумывай глупостей!

По пути в номер он не мог вспомнить, что последнее сказал араб про кувшин: сувенир или сюрприз? Ему казалось, что «сувенир», но мозг отказывался это принять. Сюрприз! Хитрый торговец сказал слово: «Сюрприз!»

Войдя в номер, Андрей ещё раз посмотрел на кувшин, доставая его из пакета. Опять ощутил тепло, рисунки и надписи стали другими.

И всё-таки, сувенир или сюрприз? Уже не важно! Назад я его не верну. Мне нравится эта вещь. Нравится!

Вечером он показал кувшин своей подруге из Эстонии — Лауре. Эстонка долго рассматривала кувшин, пыталась ногтем сковырнуть пробку. Увы, пробка ей не поддалась, а рисунки и надписи вообще исчезли. Кувшинчик в её руках стал обыкновенным, ничем не примечательным. Так, дешевка, которая не стоили и двух долларов.

«Похоже, торгаш меня поимел, — подумал тогда Андрей. — Фуфло мне за десятку втюхал… Но почему я видел картинки, чувствовал тепло? Может, азер меня загипнотизировал?»

— И фсё-таки я тумаю, что это суфенир, — заключила Лаура, ставя кув-шин на тумбочку. — Протафец не тал тепе инструкцию?

«Ну, ты и тупая!» — подумал Андрей, глядя на свою эстонскую подругу, но вслух произнес:

— Нет. Похоже, он даже слов таких не знает.

— Сначит, это просто должно стоят как украшение интерьера. Вот и пуст сепе стоит. Забудь об этом, выкинь ис голофы. И тафай займёмся телом, а то тепе улетать скоро… — Лаура скинула с себя лёгкую пляжную накидку, оставшись, в чем мать родила, и с грациозностью кошки прыгнула кровать.

До самого отъезда в Россию — того самого момента, когда к отелю подъехал автобус, который повез полупьяных россиян в аэропорт, — Светлов не вынимал из эстонки член. Секс с ней был незабываемым и ярким, а оргазмы — волшебными. Прежде Андрей не испытывал ничего подобного ни с одной женщиной. Несмотря на внешнюю угловатость и зажатость, в постели Лаура оказалась очень пылкой и изобретательной. Занимаясь с ней любовью, Светлов пересмотрел своё отношение к эстонцам. Оказывается, то, что они слегка заторможенные — миф, стереотип. Эстонцы — классные! Особенно — их женщины.

Каждый раз, извергая огненную лаву своей страсти в Лауру, Андрей приподнимал голову, ища своими губами губы эстонки. И взгляд его всегда упирался в кувшин. И он готов был поклясться всем, чем угодно, что этот сувенир светится изнутри каким-то голубоватым мягким светом, который отражался в потолке и в глазах Лауры. Но, когда Светлов выходил на балкон, чтобы покурить, кувшинчик переставал светиться.