Джими Хендрикс - [71]

Но то, что Студия 76 принадлежала Эду Чалпину, это отдельная история. Я никогда не слышал, чтобы за ним кто–нибудь стоял, я не знал, как он пришёл в музыкальный бизнес и как стал владельцем студии 76. Позже я узнал, что у него был имеющий силу долгосрочный контракт с Джими Хендриксом, задолго до того, как тот стал звездой. Как мне сказали, благодаря этому контракту он разбогател, но это уже случилось двумя годами позже. Студия 76 в основном использовалась как перегоночная, оборудованная относительно дешёвым 10–и канальным магнитофоном и иногда использовалась для записи демонстрационных плёнок исполнителями, даже не подозревающими, что можно найти студии с более качественной аппаратурой за те же деньги. Коппельман и Рубин располагались этажом ниже и время от времени Гэри Кляйн приводил к ним кого–нибудь и те записывали их по–быстрому. Церковные хоры, шлифовщики электрооргана, Дориан Бёртон с 25–ю долларами подъёмных от Атлантик—Рекордс писал у нас демо, вы же сами ему сделали имя, мы только…

А вот и сам Эд Чалпин. Каждые две недели, когда выходят музыкальные коммерческие журналы, он штудирует горячие списки, находя группы и песни, наиболее быстро взбирающиеся наверх, бежит стремглав в пластиночный магазин Colony, скупает их все и даёт им послушать, с тем чтобы вместе выбрать, что можно было бы выгодно растиражировать. Затем несут они её к аранжировщику — их весёлому приятелю, который разбивал её на 8–10 голосов, и доводил до минимального количества требуемых инструментов. Ему хватало на всё это одного вечера. Наутро мы уже писали и укладывались в два заезда.

На нас работала группа музыкантов, мы же оплачивали их счета за жильё. На выбранные песни мы обязательно накладывали дорожку с ритм–сексцией. Затем три–четыре трубы и дело сделано. По необходимости — немного струнных. Струнные и трубы обычно мы дублировали. К концу дня у нас была вполне сносная копия, сделанная непревзойдённо быстрым способом, какого не знала ещё Америка.

На следующий день мы писали вокал. У Эда была целая картотека вокалистов, умеющих копировать стиль и берущих за свой труд мизер. Итак, запись уже почти полностью готова, оставалось лишь наложить дорожку с голосом. Хорошо помню одного парня, у него был сильный шотландский акцент, он записал у нас в надежде на успех сочинённую им песню Brandy, позже её обессмертил Барри Манилоу, сменив «брэнди» на «мэнди». Все певцы были профессионалами и довольно приличными и могли кого угодно заткнуть за пояс. Желание у них было у всех одно, забрать свои 150 долларов, чиркнуть подпись и хлопнуть дверью. Нам оставалось добавить подпевку и смикшировать. Говорил ли что–нибудь Эд Чалпин, приходил ли он или уходил — неважно, к концу второго дня мы имели смикшированную окончательно копию и дело сделано.

На следующий день Чалпин садился на телефон и проигрывал запись по телефону своим иностранным заказчикам. Лаборант делал копии, наша секретарша отсылала бобины, а я возвращался к своим с переменным успехом попыткам в очередной раз избавиться от 60 Гц шумов и интерференционных щелчков в новом проекте. Весёленький бизнес, а? На самом деле очень умно придумано. Уж поверьте мне, за качеством мы не гнались. Критерием были скорость и дешевизна. Наш бизнес процветал. Каждые две недели наши мастертейпы продавались много раз.

В течение недели наши раскалённые докрасна снаряды распродавались на улицах Венесуэлы, Южно—Африканской республики и во многих уголках Севера и Запада, где люди никогда бы не смогли услышать оригинал. По всей стране было множество независимых частных заводов, бизнес которых держался на проворстве и сообразительности и Чалпин снабжал их 100%-м материалом и стилями, доказавшими его безошибочное чутьё. Мы выпускали откровенный хлам, но говоря их языком, а Эду Чалпину нравились такие люди, шлак продавался. За несколько лет такой работы у нас составилась целая библиотека таких «бестселлеров» — 100, 200, а то может быть 300 штук.

А теперь вот звезда сезона, отец Эда, Сэм Чалпин.

Нам бы во всём винить миссис Миллер за её фиаско. Кто такие эти мистер и миссис Миллер — это тоже отдельная история. Достаточно сказать, что она была очень пожилой дамой, честолюбивой певицей вырванной из неизвестности ловким аранжировщиком, составившим альбом из каверов так, что она даже не поняла, в какой афёре она приняла участие и где будет продаваться её «бестселлер». (Так вышло, но она записала сработанную мной Mary In The Morning. Может ли спеть пожилая дама за юную девушку? Может ли Бог что–то напутать?)

Подводя всех под общий знаменатель (но ведь он всё же давал шанс тем, у кого совсем не было денег), Эд Чалпин решил, что если миссис Миллер оказалась столь популярна, то почему бы подобное не проделать со своим отцом — Эд был совершенно уверен, что отец денег с него не возьмёт. Оригиналы — вот они, студия — своя, бесплатный певец — вложений ноль! Это то, что я назвал бы беспроцентным доходом с продажи, слова, которые ласкают слух.

Клянусь жизнями моих детей, Эд заставил плакать своего отца, и не один раз, в течение этих сессий. Мне больно было за ними наблюдать, за это его можно было бы судить. Теперь бы Эда арестовали за издевательство над стариком, и я бы первым бросил в него камень.