Джим Джармуш. Стихи и музыка - [59]
Беседуя с «ветераном войны» (так обозначен в титрах странный обитатель руин родного дома Олли), герой рассказывает ему о красивом автомобиле, привидевшемся ему несколько раз во сне и наяву. Потом, стоя на улице без дела, он встречает двух девушек, явно обеспеченных, которые подъезжают к нему на шикарном кабриолете. Одна отбегает по делам, вторая просит Олли помочь бросить в почтовый ящик письмо, до которого она из-за руля не может дотянуться. «Я не почтальон», – неожиданно высокомерно бросает он. Та выбирается из автомобиля со своим письмом, и тут вдруг Олли ныряет за руль и моментально срывается с места (почти такая же сцена с похищением «Ягуара» возникнет потом в «Псе-призраке»). Уже в следующей сцене он продает машину какой-то темной личности за 800 долларов. И на них, видимо, покупает билет на корабль, отправляющийся в Европу.
Он не отправляет чужого письма и в собственном письме Лейле признается, что писем писать не умеет. То есть не верит в связь между оторванными друг от друга пространствами или по меньшей мере не желает эту связь поддерживать. Уходя – уходи, уплывая – уплывай. Отказавшись от возможности стать водителем автомобиля, храня и блюдя пассивность, он по старинке, как когда-то Дюкасс, садится на борт парохода (а не прагматичного и стремительного самолета). Чтобы время путешествия было долгим, длящим бесконечные каникулы и освобождающим от гнета пространства пустотой своих просторов. «Привет тебе, о древний Океан!» – как сказал бы никогда не существовавший граф Лотреамон.
Вера Павлова
Джим Джармуш. Интервью
2003, Венеция
Белый – это сигареты, а черный – кофе. Были ли еще какие-нибудь причины, заставившие вас сделать фильм черно-белым?
Люблю черно-белое кино, оно дает зрителю меньше информации. Идея этого фильма – очень минималистская, такова и форма: люди просто сидят и разговаривают друг с другом. Чем меньше информации, тем лучше. Кстати, черно-белое кино делать легче цветного. Я человек очень дотошный. Если я выбираю место съемок, а потом смотрю в объектив и мне не нравится цвет, то я могу стены перекрасить. Выбор черно-белого изображения снимает эти проблемы.
Откуда пришло решение сделать полнометражный фильм из многочисленных короткометражек-фрагментов?
Я люблю формы… любые формы. Один критик назвал мои картины бесформенными, никак это не обосновав, и ошибся. Использовать некую фиксированную форму для самовыражения – ничего не может быть лучше. Поэтому я так преклоняюсь перед Ларсом фон Триером: он куда больше меня преуспел в изобретении и соблюдении форм и правил. Формы важны везде. Возьмем литературу: все формы одинаково значительны, будь то огромный роман или крошечное стихотворение. В кинематографе форма – вопрос еще и коммерческий, поэтому так трудно живется режиссерам короткометражного кино. Но для меня короткий фильм – одна из лучших форм на свете. Он не подчиняется идиотским законам вроде «фильм должен длиться полтора часа, потому что тогда мы поставим в кинотеатрах шесть сеансов в день вместо пяти и соберем больше денег». Фильм должен длиться столько, сколько должен длиться. Представьте, сказать художнику: твоя картина должна быть размером 42 сантиметра на 67 сантиметров. Абсурд! Я люблю ограничения в кино, но никто не имеет права мне их навязывать.
Как вы выстраивали одиннадцать сюжетов по порядку?
Вообще-то я не думал о порядке, пока не собрал все короткометражки. Первые три я в таком порядке и снимал, но в остальных не придерживался хронологии. Просто надо было увидеть, как они станут рядом друг с другом, постараться сделать все характеры разными.
Вы действительно снимали этот фильм на протяжении долгих лет?
Первую новеллу я снял в 1986-м, а к тому моменту, когда появилась на свет вторая, я понял, что они лишь звенья одной цепи, которые необходимо собрать в единое целое. Первые три я показал публике, потом сделал еще две, которые никогда никому не показывал – мне хотелось уже подождать, пока не удастся сделать полнометражный фильм. Эти фрагменты можно смотреть по отдельности, но лично для меня это полнометражный фильм, разделенный на главы. Я повторяю мотивы, использую схожие шутки, так что получается настоящее кино.
Во многих ваших фильмах люди встречаются и подолгу разговаривают, причем не о важных вещах, а преимущественно о ерунде…
Спасибо вам большое за такую высокую оценку! Если серьезно, то многие режиссеры могут снимать кино о высоких и драматических материях, а я на такое не способен. Эпические темы важны, я их сам люблю, но в своих фильмах больше интересуюсь деталями, которые другие люди выбросили бы не глядя. Я сделал фильм «Ночь на Земле» – пять историй в такси – по конкретной причине. В любом фильме если кто-то с кем-то созванивается, то один говорит: «У меня проблема», а другой отвечает: «О’кей, я возьму такси», а потом монтажная склейка, и – бац! – один оказывается дома у другого. Что было в такси, мы не знаем, потому что это неважно для сюжета. Поэтому мне захотелось сделать фильм именно об этих маловажных моментах жизни. Мне менее интересны точка отправления и точка назначения, чем то, что лежит между ними. Я не аналитик, не берусь исследовать свое творчество, но могу сказать: мне хочется делать кино о том, что не принято считать важным, но что составляет бóльшую часть нашей жизни.
