Джихад одинокого туриста - [17]

– Отойдем.

Прикрыв за собой дверь в комнате администратора, я схватил красномордого за ворот и качественно приложил спиной к стене. Показателем качества выступил диплом в алюминиевой рамке, свалившийся со стены. Саныч даже не барахтался.

Выпустив отвороты, я отошел и присел на стол, не сводя с него глаз.

– Завязывай с бухлом и собирай мозги в кучу. Через полчаса дашь полный расклад по всем вариантам. Если нет – соберу народ и сообщу, благодаря кому придется задержаться…

Посмотрев на настенные часы, я вышел из комнаты, притворив за собой дверь.

11.30.

Следующие полчаса я развлекался, наливаясь кофеем в обществе спящего Терминатора и контролируя сбор средств, старательно уклоняясь при этом от взглядов собирателя, корпящего над гроссбухом вместо заслуженной сиесты. И поднимающего голову только для нового, укоризненного взгляда.

Стрелял глазками не он один. Конкуренцию буху в этом занятии составили отельные дамы. Получив утренний удар по психике и оклемавшись, слабый пол получил второй нокаут – на расстоянии вытянутой руки были спасители, деньги и оружие. Сочетание действовало возбуждающе и побуждающе. Поглощенный делом бух и впавший в анабиоз Терминатор с их точки зрения были безнадежны. И взгляды «отельных василисков» скрестились на мне.

Охотниц ненадолго отвлекла брутально-оружейная фотосессия, затеянная в противоположном конце холла гламурными отроками. Юность проиграла и выиграла одновременно – опытный взгляд бывалых дам оценил качественный перевес гламурных фиф и хлипкость кавалеров. Гламурные девицы остались при своих, а кавалеры – без новых обязательств. После краткой паузы дамские взгляды вернулись ко мне. Присутствие «бывших» смутило считаные единицы – женщина отличается от девушки не физиологией, а психологией – есть цель, есть средство. Нет сантиментов. Я чувствовал себя средством.

Нацепив маску сосредоточенного дебила и стараясь не обнадежить кого ненароком, я сосредоточенно глотал кофе, кляня про себя предприимчивых баб. Минуты текли чересчур неторопливо.

Краем глаза поглядывая на женский зверинец, выглядящий благопристойно на поверхностный взгляд, я погрузился в размышления о женском цинизме, к которому приходит каждая вторая привлекательная женщина к тридцати годам. Под ним я понимал безжалостное вычеркивание всего, выходящего за рамки сакрального «ты – мне, я – тебе». Предпочтительнее – «ты».

Вошедший с улицы распаренный ржевский механик прервал полет философской мысли. И слава богу! Я уже склонялся к точке зрения, что в женоненавистничестве что-то есть.

У Сергея был вид человека, вернувшегося с пляжа – красная морда, майка, темневшая мокрыми пятнами на спине и под мышками. С образом диссонировало наличие автомата и отсутствие пляжного полотенца.

Распространяя запах свежего пота, он упал на стул.

– Не нашел, – устало выдохнул он. Искал он алкашей-героев, не вернувшихся в отель после «пляжной войны».

Терминатор вышел из летаргического сна и, поерзав задницей, выжидательно посмотрел на пришельца, ожидая подробностей, напомнив мне воспитанную овчарку, ожидающую «мясного подношения».

– Сейчас.

Сходив за стойку и нацедив газировки, механик разом выхлебал пол-литра и вернулся за стол.

– На улице – пекло, – сообщил он очевидное и наконец перешел к сути.

Пулеметчик переспрашивал, уточняя. Я молчал, не влезая в разговор, – меж собой эти двое ладили лучше. Миша, не прекращая мусолить деньги, «грел уши». Очередь – тоже.

Поплутав по зарослям, механик выбрался к месту, откуда стреляли наши, опознанному по гильзам и мятой траве. Поостерегшись приближаться к краю и нарваться на пулю, он покружил по площадке, так и не увидев криминала – крови или тел. Пляж он осматривал с безопасной дистанции. Издалека. С его слов, осевший «крузак» стоял там же. Вокруг, меняя колесо, суетились трое. Не обнаружив никого в окрестностях обоих гОстениц – нашей и соседней – и окончательно спекшись, Сергей вернулся в отель.

– Может, в другую сторону побежали. Или… – он подвел жестом черту под горлом и рассказом.

Очередь притихла. Миша уткнулся в гроссбух. Сергей – припал к газировке. Бульканье воды стало единственным звуком, нарушавшим тишину.

Мы с Терминатором переглянулись. Лес рубят – щепки летят?

Я лихорадочно перебирал варианты – начать вторую серию партизанской войны? Вытащить Сирхаба из зиндана и предложить арабам обмен? Пожалуй, мысль хреновая – в их закромах тысячи заложников… Оставить, как есть?

Парни молча ждали. Я встал, прихватив «Бушнелл».

– Пошли посмотрим пляж.

К морю мы вышли через задний выход, пройдя отель насквозь. И сразу попали в пекло. Ослепительно-белое солнце прокалило окрестности, делая жару невыносимой. Косясь на бассейн, манивший прозрачной, как слеза, водой, мы пересекли задний двор. Я завертел головой – где байкер с Орловщины?

– Меня ищете?

Я вздрогнул – голос шел с земли. Присмотревшись, я разглядел вырытый окоп полного профиля, накрытый пляжным зонтиком и ветками, набросанными сверху. Такими темпами к концу недели селянин соорудит укрепрайон.

– Круто. Долго рыл?

– Я привычный.

Ладно. Каждый развлекается как умеет. По крайней мере – там не печет.