Джихад. Экспансия и закат исламизма - [160]

В преддверии решения о роспуске, в декабре 1997 года на свет появилась четвертая «ипостась» исламистской партии под именем «Фазилет» («добродетель»). В отличие от трех своих предшественниц, контролировавшихся Эрбаканом, характерной чертой новой организации были сильные противоречия между «старыми тюрбанами», которые ассоциировались с самим Эрбаканом, и новым, «реформаторским», поколением, которое возглавило партию, возложив на него ответственность за поражения. Судя по всему, «реформаторы» были озабочены прежде всего тем, чтобы облегчить для себя проникновение в турецкий истеблишмент набожного среднего класса и потеряли всякий интерес к таким знаковым постулатам исламистской идеологии, как разрыв с лаицизмом и Западом. В центральный комитет партии вошли женщины, не носившие мусульманского платка;[487] одна из них не постеснялась подавать на стол спиртные напитки на одном из партийных приемов, а затем спеть в унисон с лидером «Фазилет», Р. Кутаном. Партии, возглавлявшиеся Эрбаканом, наоборот, проводили раздельные собрания для мужчин и для женщин. Последних не назначали на руководящие посты, а при самом Эрбакане национальный гимн звучал только в исполнении мужского хора. Похоже, ностальгия по османскому халифату также вышла из моды: в отличие от «Рефах», пытавшейся заложить «исламский общий рынок» в противовес «иудейско-христианскому» ЕЭС, «Фазилет» поддержала просьбу Турции о приеме ее в Европейский Союз.[488] Само ношение платка представлялось уже как дело личного выбора, а не как религиозная обязанность. Подобно «Партии центра» («Хизб аль-Васат»), которую в 1995 году хотели создать молодые египетские «Братья-мусульмане» — реформаторы, или иорданскому Фронту исламского действия «Фазилет» превращала демократию в главный политический императив (партия отдала предпочтение участию во власти набожных средних классов, от имени которых она выступала), отказавшись от доктринальной или догматической строгости. Как в египетском и иорданском случаях, она должна была учитывать пожелания социальной группы, которая за истекшие четверть века сильно изменилась и стала гораздо более образованной, элита которой приобщилась к английскому языку и информатике. Эта группа хотела найти свое место в либеральной экономической и политической среде, где рынок и демократия давали наилучшие возможности для получения прибылей или вхождения в коридоры власти. Этот «демократический императив» касался в первую очередь средних классов, которые участвовали в исламистском движении, но он ничего не сулил бедной городской молодежи: в потенции он позволял расчитывать на расширение базы власти, а не на радикальный пересмотр существовавшей социальной иерархии. В Турции, так же как в Египте и в Иордании, эти средние классы отныне были заняты поиском приемлемой для них формы вхождения в систему, modus vivendi с правившими режимами и со светской буржуазией. Но эта стратегия лишала их союзнических связей и поддержки со стороны неимущей городской молодежи, не находившей в этом демократическом и либеральном проекте ничего, что служило бы ее интересам. Но, будучи лишены этой поддержки, религиозные средние классы теряли свой самый сильный козырь в переговорах с режимом. Оставшись в одиночестве, они, по мнению власти, начавшей ощущать себя хозяйкой положения и пытавшейся навязывать партнерам свои условия, уже не могли причинить вреда.

Этот процесс, к рассмотрению которого мы еще вернемся на последних страницах нашей книги, можно наблюдать сегодня по всему мусульманскому миру. В Турции он привел к поражению исламистов на внеочередных всеобщих выборах в апреле 1999 года. В самом деле, «Фазилет» покинула первое место, которое заняла «Рефах», и заняла третье место, получив менее 15 % голосов (против 21,4 % в декабре 1995 года).[489] На момент написания этих строк представляется, что «Фазилет» потеряла голоса жителей бедных городских окраин и сельских районов, но сохранила свои позиции в кварталах, где проживали городские средние классы.[490] И вновь Конституционный совет вынужден был рассматривать запрос о роспуске партии за антисветскую деятельность — признак того, что власти хотели навязать свои предварительные условия на любых переговорах с исламистами и извлечь выгоду из ослабления исламистского движения. Следует отметить символичный факт: отчуждение между этим движением и обществом нашло беспрецедентное выражение во время страшного землетрясения, произошедшего в Турции в августе 1999 года. В прошлом подобный природный катаклизм предоставлял прекрасную возможность для ИФС в Алжире (в ноябре 1989 года) и для «Братьев-мусульман» в Каире (в 1992 году) продемонстрировать силу своих благотворительных ассоциаций, дабы подчеркнуть бессилие государства и «подменить» его. Ничего подобного не случилось после землетрясения в Ялове: исламисты отсутствовали и мобилизация гражданского общества на оказание помощи пострадавшим проводилась в основном светскими движениями, среди которых отличилась альпинистская группа «Акут».

Заключение На пути к «мусульманской демократии»?

Двадцать девятого сентября 1999 года, спустя несколько дней после того, как глава Судана генерал Омар аль-Башир отстранил от власти харизматического исламистского идеолога Хасана ат-Тураби