- Теперь уже скоро, - говорили они, подталкивая стоявших впереди. - Уже скоро.
Прошло немного времени - и все оживились, очередь забурлила.
- Смотрите, смотрите! - кричали они. - Принесли!
Джейни-Мери снова оказалась в воздухе. Почва снова ушла у нее из-под ног, дыхание перехватило - люди давили на нее со всех сторон. От испуга она вцепилась в воротник, усыпанный перхотью, и захныкала. Сквозь водоворот рук и плеч она увидела отца Бенедикта, его мощный торс возвышался над сдавившей ее толпой. Она звала его, но он не услышал.
- Тут же ребенок, - кто-то наконец заметил ее. - Хватит напирать, черт подери, ребенка раздавите.
Какой-то мужчина хотел поддержать ее, но толпа неожиданно увлекла его в другую сторону. Его рука хватала воздух где-то слева от нее. Толпа раздалась, и Джейни-Мери соскользнула вниз.
- Отец Бенедикт! - еле слышно позвала она. - Отец Бенедикт!
Тут мужчина впереди споткнулся, и подбитые гвоздями ботинки обрушились прямо ей на ноги.
Джейни-Мери пришла в себя в монастырской приемной - она лежала на диване. Над ней склонились отец Бенедикт и один из послушников. Кто-то укрыл ее пледом. У противоположной стены уютно светился электрический камин, над ним в золоченой раме висело изображение сердца Христова. Ноги онемели, были какие-то тяжелые, и картина плыла перед глазами. Зато в приемной тепло и не надо рыскать по улицам. Тут она вспомнила о хлебе, о словах матери. Джейни-Мери дернулась, хотела что-то сказать, но не услышала собственного голоса - так шумело в ушах. Послушник повернулся к отцу Бенедикту.
- Вы вовремя поспели, - сказал он. - С ней что-нибудь серьезное?
- Только ноги, - ответил отец Бенедикт дрогнувшим голосом. - Видите следы гвоздей...
