Джейн Спитфайр. Шпионка и чувственная женщина - [35]

– Дорогая, помнишь Рузвельта?

– Которого?

– Теодора.

– О, это был человек!

– Величайший из американских президентов. Одна философия «большой дубинки» чего стоит! Америка для североамериканцев… а кто не согласен, того дубинкой! Отлично придумано.

– А помнишь о торжествах в его честь?

– Хотел бы не вспоминать, но помню, и очень хорошо.

– О, ты все так же ревнив… – улыбнулась госпожа ректорша.

– Перестань. Тот граф… вижу его как живого. Он потрогал тебя за грудь. И что-то сказал тебе на ухо.

– Глупости…

– Но я так мучился!

– Столько лет прошло…

– Проклятый граф!

– Он страдал от булимии…

– От лейкемии, дорогая, от лейкемии.

– Благородная болезнь. Очень достойно.

– Проклятый граф!

Появление женолюбивого графа разбило очарование прошлого, и ректор с неохотой вернулся в презираемый им мир реальности. Только тогда он обнаружил Джейн. Последовало знакомство. Джейн обратила внимание, что восхитительный чай был китайским.

– Это единственное, что мне по душе у коммунистов…

Ректор при помощи супруги и ключницы встал и поглядел на Джейн. Та представила себе, как он когда-то был молодым и обаятельным. Даже сейчас, полузабальзамированный, он сохранял нечто от тех галантных времен. Что-то среднее между Борхесом и Борисом Карлоффом в ролях Франкенштейна и Дракулы. Было в нем что-то вампирское.

Все перешли в соседнюю комнату, где находились в витринах любимые экспонаты ректора. Он стал показывать их Джейн.

– Этот динозавр называется орнитоподом. Видите, лапа, как у птицы. Ведь правда? А это цератопсий, плотоядная тварь. А рядом с ним – анкилозавр, в панцире, словно броненосец. Смотрите внимательно. Чуть позади – эстегозавр, названный так из-за пластинок, покрывающих его тело.

Джейн охватило нетерпение: в конце концов, она выслушала когда-то полный курс доисторической, древней и новой зоологии в университете Нью-Брунсвика. Поэтому она без обиняков решила продемонстрировать свою эрудицию:

– А это зауроподы, не так ли, господин ректор? Правильно? А там – текодонт, предок динозавров, с длинными задними лапами и короткими передними. А тут – тираннозавр, царь динозавров, самый крупный хищник из всех, живших на земле: шесть метров в высоту, общая длина – пятнадцать метров вместе с хвостом, вес – десять тонн. А вот мой приятель бронтозавр, двадцать пять метров…

Ректор был очарован столь глубокими познаниями и улыбнулся.

– Как жаль, что эти красивые животные больше не существуют. Они жили 150 миллионов лет назад. Жаль, что меня тогда не было…

– У вас есть с ними что-то общее… – подыграла ему Джейн. – Что-то высокое…

– Не надо мне льстить. Что привело вас сюда?

Джейн рассказала ему, что ищет третью формулу – единственное средство против студенческой агитации, которая, пусть даже будучи поверхностной, грозит помешать выполнению плана национального возрождения. Ректор признался, что он предпринял кое-какие шаги:

– Раньше в университет мог поступить кто угодно. Я прекратил неограниченный доступ. Теперь войти могут только выдержавшие экзамен по пяти предметам: палеонтологии, латинскому, древнегреческому, моральным и гражданским наукам. Это основной набор знаний, связывающий древнейшие времена динозавров с современностью, с нашим великим Мессией…

– Он умер, – сообщила Джейн.

– Не знал. Какая потеря. Я живу очень замкнуто… – опечалился ректор. Затем продолжил защищать принятые им меры: – Кем мы были бы без римлян, из чьего языка вырос наш собственный? Мы попросту не могли бы общаться между собой. Я не против математики и вообще точных наук. Считаю, что может преподаваться все, что установлено и должным образом подтверждено североамериканскими учеными. Все! Вплоть до учения Галилея. Я лично не питаю к нему особых симпатий. Но… поскольку земля вертится и, к сожалению, больше не является центром вселенной… все, вплоть до Галилея. Но эти ужасные Маркс, Фрейд, Пауло Фрейре… о нет! Только через мой труп! Те, кто осмелится упомянуть о них, будет изгнан из священного здания нашей альма-матер!

Из-за сильного возбуждения ректор испытал приступ каталепсии. Несколько секунд он выглядел как бы заснувшим. Очнувшись, он с яростью продолжил:

– Все несчастья начались с Возрождением! До конца Средних веков, несмотря на отдельные, прискорбные примеры прогресса, без которого легко можно было обойтись, все было в порядке.

И задумчиво прибавил:

– Средние века… Инквизиция… Церковь… Монахи…

Джейн охватило нетерпение: ей нужны были сведения о формуле, а не торжественная лекция.

– Монахи… Торквемада… Так… Дорогая мисс Спитфайр, я не знаю, где искать формулу, но укажу вам след: Торквемада. Это отправная точка. Не хватает еще двух слов. Торквемада… Торквемада… Торквемада… Не хватает двух слов… Найдите их…

Новый припадок каталепсии.

Вызвали медика.

Слишком поздно.

Досточтимый министр и ректор скончался на руках своей супруги. К счастью, она ничего не заметила, вспоминая о том графе с его булимией или лейкемией, живя полноценной жизнью. И, привыкшая быть с мужем всегда и во всем, она скончалась тоже.

Глава 15 Третья победа Джейн Спитфайр: смешение народов

Из-за маловажного вопроса, связанного с правом ловли бабочек, Джо прикончил привратника как раз в тот момент, когда Джейн возвратилась назад. Она сурово отчитала друга, но не сильно обеспокоилась: катафалку и так придется везти два трупа, а где два, там и три.