Джейн Сеймур. Королева во власти призраков - [195]

К вечеру Джейн опять начала задыхаться, на пищу смотреть не могла, поэтому Генрих быстро ушел и ужинал в одиночестве, но обещал вернуться, чтобы пожелать ей доброй ночи. Он отсутствовал примерно час. За это время боль вернулась, мстя за временную передышку, и Джейн не могла вдохнуть.

– Она синеет! – крикнула акушерка. – Позовите докторов. Быстро! И короля! – А сама потянула Джейн за руки. – Дышите, вдох – выдох, вдох – выдох! – командовала повитуха.

Джейн хватала ртом воздух. Ноги у нее похолодели, а руки – она сама видела – стали сизыми.

– Помогите! – выдавила из себя несчастная. – Не могу дышать.

Дверь распахнулась. В спальню ворвался Генрих.

– Матерь Божья! – воскликнул он, увидев жену. – Джейн! Джейн!

Следом за ним прибежали доктора.

Она больше не могла бороться. Легкие не дышали. Ей так хотелось остаться с Генрихом, так хотелось остаться, но она не могла вдохнуть, сил не хватало. И ей было холодно, очень холодно. Но кое-что она должна была сделать – увидеть своего малыша, своего бесценного мальчика в последний раз и благословить, чтобы это благословение сопровождало его всю жизнь.

Джейн откинулась на подушки, чувствуя, что растворяется в небытии.

– Эдуард, – прошептала она, но больше не могла произнести ни слова.

– Принести принца?

Это был голос Марии. Она пришла, благослови ее Господь, когда мачехе нужна была помощь.

– Нет, мадам, мы не можем рисковать, – сказал доктор Чеймберс.

– Тут нет никакого риска! – возразил Генрих. – Я здесь, а я бы не остался, если бы мог заразиться. Принесите ребенка. – Его слова прервались рыданием.

– Я принесу его.

Кто это сказал? Кромвель? Даже он здесь? Все происходило как во сне, голоса и лица расплывались и перемешивались.

– Поторопитесь! Времени мало.

– Нет! – Это Генрих вскрикнул мучительно.

Джейн открыла глаза, понимая, что нужно попрощаться. Она так много хотела сказать ему, но не могла – последнее дыхание нужно сберечь для Эдуарда.

Она услышала, как колокол на главном дворе прозвонил два раза. Тень была здесь, на стене, манила ее. Джейн слабо подняла руку и указала в ту сторону, сжимаясь от страха. Если это звало ее в вечность, значит ей точно уготован ад.

– Что она делает? – спросил Генрих.

– Думаю, бредит, – отозвалась Мария.

Джейн понимала, что пришел епископ Карлайл, встал рядом с ней на колени, дал ей последнее причастие, помазал миром и отпустил грехи. Про себя она молилась, чтобы Господь не оставил милостью Эдуарда и Генриха, когда ее не будет, и простил ей все прегрешения, надеясь, что испытанное при жизни искреннее раскаяние зачтется ей, когда она предстанет перед судом Господним. Она вновь бросила взгляд на стену, тени там не было. Может, ей привиделось? И она все-таки отправится на небеса? Ждут ли ее там Энтони, Марджери и отец? Как бы ей хотелось, чтобы сейчас рядом была мать.

Генрих, низко опустив голову, сжимал ее руку и безутешно плакал. Она услышала слова Кромвеля:

– Все собираются в Королевской капелле. Если молитва спасет ее милость… – Завершения фразы Джейн не услышала.

– Не было еще ни одной женщины, которую так любили бы люди – все, богатые и бедные, – сказала Мария.

– Сэр, я послал за герцогом Норфолком, чтобы тот распоряжался, пока вы заняты здесь, – произнес Кромвель упавшим голосом и замолчал.

Джейн и не догадывалась, что он относится к ней с такой теплотой.

– Боже, что я могу для нее сделать! – воскликнул Генрих; его голос прозвучал где-то совсем рядом. – Вся моя власть ничего не стоит. Я теряю свое самое дорогое сокровище и ничем не могу помочь. О дорогая, не оставляйте меня! – Он с рыданиями повалился на постель и обхватил жену руками.

Джейн смутно сознавала, что рядом с ней положили ребенка. Она слышала его сопение, чувствовала тепло маленького тельца, прикасавшегося к ее ледяной коже. Жадно хватая ртом воздух, королева попыталась поднять руку и благословить младенца, но сил не хватило, поэтому она благословила сердцем своего милого сыночка, своего маленького короля. Она дала ему жизнь, а он ей – надежду на искупление грехов и на будущее. Жизнь ее угасала, и образ его личика в форме сердечка, милее которого не было на свете, Джейн забирала собой в вечный свет.

От автора

Возвышение Джейн Сеймур выпало на три самых бурных года в английской истории. Она оказалась в центре потрясений и драматических событий, связанных с Реформацией, стала свидетельницей падения Анны Болейн и сохранила приверженность старой вере в то время, когда Церковь Англии сотрясали перемены геологического масштаба. Если бы сохранились какие-нибудь письма, в которых были бы отражены ее взгляды на эти события, мы знали бы больше о ее роли в них, но таких писем нет, и Джейн остается для нас загадкой.

Историки без конца спорят, была она, робкая и добродетельная, послушным инструментом в руках амбициозного семейства и безропотно подчинялась властному королю или сама так же жаждала возвышения, как ее родные, и сыграла активную роль в свержении королевы, которой служила. Учитывая скудость достоверных источников, прийти к окончательному выводу невозможно. И тем не менее беллетристы, берущиеся воссоздавать образ Джейн Сеймур, вынуждены склоняться к тому или иному мнению. Для меня это был сложный выбор. Чтобы сделать его, мне пришлось заново осмыслить исторические свидетельства, на которых основывается моя книга, в поисках ключей к созданию портрета этой женщины.