Джеймс Миранда Барри - [21]
– Скандал бывает, только если люди женаты, но не друг на друге, – объяснила она, – и то не всегда – если это продолжается давно и все знают, то никто и ухом не поведет.
Взрослые ели, смеялись, разговаривали и пели, сидя под деревьями в золотом свете. Они выглядели невинно и счастливо. По крайней мере, так казалось мне. Но не Алисе. Алиса вообще лучше знала жизнь.
Наконец оркестр занял свое место на скрипучих подмостках в большом зале и принялся настраиваться. Музыканты обливались потом за баррикадами из живых цветов. Зал использовался редко, над ним была портретная галерея, увешанная изображениями давно умерших членов семейства Эрскин. Все они ласкали лошадей и собачек, которые занимали на портретах почетное место. Занавеси пахли сыростью, плющ почти полностью закрывал два окна. Алиса сказала мне, что все предки Эрскинов были банкротами либо убийцами. Вон они висят, неулыбчивые, почерневшие под слоем лака и жира, все одинаково зловещие. Сейчас и зал, и портретная галерея пахли пчелиным воском и жимолостью. Когда мы танцевали, порывы ветра раскачивали стеклянные люстры, и те слегка звенели на сквозняке.
Угощения разложены цветными рядами: желе, фрукты, мороженое, пирожные, сэндвичи с рыбой и с курицей, дорогое белое вино, обернутое льняной салфеткой, ледяной пунш в огромных серебряных чашах с листиками рдеста. Мне досталось нести караул у еды, новые брюки с лампасами сковывали движения, в мундире с медными пуговицами было слишком жарко. Все мною восхищались. Миссис Эммерсли, жена викария, сказала моей матери, что была совершенно уверена, будто я – механическая кукла, может быть, даже музыкальная, и совсем как живая. Мода тогда требовала свободных платьев и туфель на плоском ходу. Джентльмены носили дерзко обтягивающие брюки. У меня возникали подозрения, что Франциско носит корсет, но доказать это не представлялось возможным. Алиса предложила спрятаться в его комнатах, обыскать гардеробную и выяснить наверняка. В глазах поместного общества Франциско был блистательным иностранцем и опасным радикалом. Поэтому все хотели с ним танцевать. Среди танцев попадались порой менуэты и даже мазурка, но в основном мы танцевали деревенские танцы. Это значило, что никто не оставался стоять у стены, все танцевали, пока не падали в кресла, обмахиваясь веерами; наиболее выносливые продолжали со вкусом притопывать. Ночь не кончалась, свечи чадили, было много кокетства, флирта, объятий, пощипываний, а также хихиканья и визга. Все вели себя непринужденно, вольно. Женские ленты вились и разлетались, и мы танцевали с Алисой Джонс.
Мне еще не доводилось видеть Алису такой чистой. Она, должно быть, соскребла целый слой загара. На ней было светло-голубое платье с синими лентами, вырезанными из старых нарядов Элизабет Эрскин. На ней не было башмаков, но никто этого не заметил. Она знала все танцы и третировала меня, восклицая: «Да нет, левой, глупый!» или «Быстро, в другую сторону». В большинстве танцев нужно было меняться партнерами и выполнять разные фигуры. Так что мне приходилось то вращаться, будто гному, вокруг Элизабет Эр-скин, то восхищенно смотреть на красоту матери, а то хлопать ладонями о холодные ладони черной змеи. Моя форма взмокла, приклеилась к спине от пота, страха и волнения.
В полночь объявили ужин.
– Смотри, смотри! – закричала Алиса, прекрасная в своих лентах и в своей отваге. – Мистер Барри в чистой рубашке!
Мы уснули за диваном в гостиной, но кто-то разбудил меня, тихонько тряся за плечо. Шторы раздвинулись. Снаружи земля была во власти метаморфозы, темнота светлела, окрашиваясь в глубокий серо-синий цвет. В полях виднелись призрачные силуэты коров.
– Просыпайся, дитя, пойдем со мной, – это была Луиза, холодная, неторопливая, темным контуром выделявшаяся на фоне медленного рассвета.
Мне удалось выпростать руки и ноги, переплетенные с руками и ногами Алисы, и двинуться за темным женским силуэтом, все еще не совсем проснувшись. Из большого зала была слышна музыка, там продолжалось веселье. Она провела меня в сад. Прохлада ударила в живот и в лицо. Вдохнуть холодный воздух, вздрогнуть. Трава, влажная от росы, паутина на цветах. Бледные, хрупкие статуи мерцают за изгородями итальянского садика. Силуэт тиса темен, еще темнее, чем ночное небо. Луиза твердо вступает в лабиринт.
Лабиринт находится с восточной стороны дома. По вечерам мы часто играли там в прятки. Он представлял собой безупречный квадрат, каждая аллея параллельна следующей, все абсолютно одинаковые. В этом лабиринте не было ничего зловещего, но мне никогда не случалось приближаться к нему на рассвете. Сейчас все было странным, изгороди источали острый запах, земля мерцала под ногами.
До меня донесся аромат сигары. Из сердцевины лабиринта, оттуда, где фонтан пузырился у ног богини, поднималось серо-голубое облачко дыма. Мы вступили в сердце лабиринта, на последний квадрат, где вокруг фонтана расположился триумвират сигар: Дэвид Стюарт Эрскин, лорд Бьюкан; генерал Франциско де Миранда; и Джеймс Барри, член Королевской академии искусств. Все они казались могущественными и очень пьяными.
Вот я и решила написать серию переплетенных между собой историй, рассказанных от первого лица разными голосами. Вот неизменные сюжеты: изнасилование, терроризм, растление, извращения, все потустороннее и зловещее, полтергейст, вампиры и пришельцы, маньяки, загадочные преследователи (которые обычно тоже оказываются маньяками), домашнее насилие, порнография и массовые убийства. Жертвы всех этих преступлений — как правило, женщины…Последняя книга Патрисии Данкер “Семь сказок о сексе и смерти” написана, чтобы тревожить и провоцировать.Впервые на русском языке.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Что происходит с Лили, Журка не может взять в толк. «Мог бы додуматься собственным умом», — отвечает она на прямой вопрос. А ведь раньше ничего не скрывала, секретов меж ними не было, оба были прямы и честны. Как-то эта таинственность связана со смешными юбками и неудобными туфлями, которые Лили вдруг взялась носить, но как именно — Журке невдомёк.Главным героям Кристиана Гречо по тринадцать. Они чувствуют, что с детством вот-вот придётся распрощаться, но ещё не понимают, какой окажется новая, подростковая жизнь.
Ирина Ефимова – автор нескольких сборников стихов и прозы, публиковалась в периодических изданиях. В данной книге представлено «Избранное» – повесть-хроника, рассказы, поэмы и переводы с немецкого языка сонетов Р.-М.Рильке.
Сборник «Озеро стихий» включает в себя следующие рассказы: «Храбрый страус», «Закат», «Что волнует зебр?», «Озеро стихий» и «Ценности жизни». В этих рассказах описывается жизнь человека, его счастливые дни или же переживания. Помимо человеческого бытия в сборнике отображается животный мир и его загадки.Небольшие истории, похожие на притчи, – о людях, о зверях – повествуют о самых нужных и важных человеческих качествах. О доброте, храбрости и, конечно, дружбе и взаимной поддержке. Их герои радуются, грустят и дарят читателю светлую улыбку.