Джеймс Хэрриот. Биография - [137]

В сборник историй о собаках вошли рассказы из ранее изданных книг. Особый интерес вызывает вступление, так как здесь Джеймс Хэрриот впервые рассказывает поклонникам о своих молодых годах в Ветеринарном колледже Глазго, — где в те дни собаку считали второстепенным видом, а кошки вообще не заслуживали внимания! Какое отличие от современного студента-ветеринара.

Для детских книг, как и для «Историй о собаках», Альфу не пришлось много писать. Каждая из них представляла собой рассказ из ранних работ Хэрриота — с яркими иллюстрациями, чтобы привлечь внимание юного читателя. После консультации со своим редактором Дженни Дерхем Альф переделал некоторые рассказы, убрав из них подробные ветеринарные описания, а также сократил или растянул истории до нужного размера. Это была удачная идея. Каждая история рассказывала об определенном персонаже — среди них корова Розочка, кот Оскар и ломовая лошадь Бонни. Одна из книг, «Рождественский котенок», стала международным бестселлером. Способность Джеймса Хэрриота наделять этих прелестных созданий очаровательными качествами, а также цветные иллюстрации талантливых художников Питера Баррета и Рут Браун служили залогом успеха.

Когда детские книги появились на полках магазинов, Альф стал получать многочисленные письма от своих маленьких поклонников вместе с рисунками их любимых животных. Легкий слог Джеймса Хэрриота нравился всем от взыскательного профессионального критика до ученика начальной школы. Вот уж действительно, в клуб его поклонников входили все читатели — и большие, и малые.

Две из этих историй имеют для меня особое значение: именно я, много лет назад, предоставил для них материал. Рассказ «Котенок Моисей» был первым в детской серии и вышел в 1984 году. В его основе — мой визит на ферму Терри Поттера в Болдерсби неподалеку от Тирска. Когда я закончил работу на ферме, меня позвал Тед, свинарь.

— Идите сюда. Я хочу вам кое-что показать!

Он привел меня к свинарнику, где лежала громадная свинья, которую сосал огромный выводок блестящих розовых поросят. Однако меня поразила не эта идиллическая картина. Я с изумлением заметил, что один поросенок в ряду — черный!

— Могу поспорить, такого поросенка вы еще не видали! — ухмыльнулся Тед. — Гляньте поближе!

К моему удивлению, «поросенок» оказался котом — и довольно взрослым.

— Он бродил среди построек, полумертвый от холода. Я решил дать ему шанс и подкинул этой старой свинье, рассказывал Тед. — А теперь посмотрите на него! До чего стал хорош!

Такой красивой, блестящей шерсти я не видел ни у одного кота. Кот бросил на меня беглый взгляд и снова стал проталкиваться между упитанными, с наслаждением чмокающими поросятами.

За обедом я рассказал об этом отцу. Внезапно он перестал есть и бросился наверх за своим блокнотом.

— Еще одна история в коллекцию Джеймса Хэрриота, пояснил он, снова взявшись за вилку с ножом.

Другой случай — из детской книги «Розочка возвращается домой» — произошел на ферме старого друга и клиента отца Артура Данда. Артур показал мне старую корову, чей продуктивный период жизни явно остался позади. В свое время она была замечательной коровой, и ее разросшиеся копыта, торчащие бедренные кости и провисшее вымя служили лучшими доказательствами высокого уровня молочной продуктивности.

Артур всегда был к ней очень привязан, но однажды понял, что больше не может ее содержать, и, скрепя сердце, решил отправить ее на бойню. Он смотрел вслед фургону, увозившему его старую подругу в последний путь, и вдруг она, просунув голову в окошко, протяжно и жалобно замычала. Этого Артур не выдержал. От вида старой коровы, в последний раз оглядывающей любимые пастбища, у него сжалось сердце. Он вскочил в машину, помчался за фургоном живодера, остановил его, и через несколько минут Розочка вернулась домой.

— Ну и пусть от нее нет никакой пользы, — сказал он мне, — но она останется здесь до конца своих дней!

Когда я рассказал эту историю отцу, в его руках снова появился блокнот.

— Очень хорошо, продолжай поставлять мне информацию, — сказал он, — а я уж сделаю все остальное!

Пару лет назад один мой приятель-фермер сказал: «Сейчас это „игра с цифрами“». Он абсолютно прав. Коров больше не называют Ромашками или Рябинками: они просто стали частью системы, предназначенной, как и многое другое, для получения прибыли. В современном мире господствуют деньги, и здесь нет места сантиментам, однако нельзя сказать, что сегодняшний фермер не испытывает никаких чувств к своим животным.

Во время недавнего визита на ферму в холмах мне довелось стать свидетелем тесной связи между фермером и его животными.

Визит — меня вызвали на ферму в Хамблтонских холмах, чтобы я положил конец земному существованию старой коровы, — оказался не совсем обычным. Фермер отвел меня к ней и попросил, чтобы я причинил ей как можно меньше боли. Корова была не в силах подняться и лежала на соломенной подстилке. На нее было жалко смотреть. Туго натянутая, сморщенная кожа, добрая серая морда и совершенно белые ресницы — признаки глубокой старости у животного — сразу привлекли мое внимание. Она медленно повернула ко мне голову и с мольбой посмотрела на меня, но я знал, что ничем не могу ей помочь.