Джеронимо! Книга первая. Война - [27]

Начавшееся девятнадцатого ноября наступление советских войск завершилось разгромом в двух румынских и одной итальянской армии, а также окружением в Сталинграде двух немецких армий. И как раз в дни, когда парашютисты восемьдесят второй дивизии передислоцировались в Африку, окруженная группировка нацистов агонизировала в котле. Пока еще они сопротивлялись. Геббельс безапелляционно заявлял, что они будут держаться вечно, но читавший газеты Том точно помнил, что дольше конца января немцы не продержатся. И даже как-то озвучил свое мнение, невольно вызвав бурную дискуссию среди однополчан, докатившуюся даже до офицеров. Впрочем, спор никаких внешних последствий для Тома не имел. А что про него подумало начальство, он так и не узнал, в голову же этим майорам и полковникам не залезешь. Правда лейтенант «Бак» Комптон, стал относиться к нему намного лучше, реже ставил в наряды и то — только в караулы, о ненавистных кухонных нарядах Том забыл совершенно.

Вот так и летело время, как обычно в армии — между нарядами, занятиями, редкими прыжками и свободным временем, потраченным на подготовку к занятиям. И с не менее редкими увольнениями в ближайший городок, которые Толика не особо и волновали. Реальная Африка довольно сильно разочаровала его. Понятно, что он давно вышел из детского возраста и не воспринимал выученные наизусть строки «В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы», буквально. Но хотя бы негры в Африке должны быть? А не какие-то смуглые, похожие не то на кавказцев, не то на евреев типы? Негры же здесь отсутствовали, как класс, кроме увиденных в той части, что охраняла железную дорогу. Кстати, название этих охранных частей Толику запомнилось как «гуны». И он долго думал, нет ли там какой-то связи с немецкими племенами, которые, как он помнил со школы, в Африке в средневековье имели свое государство. Но был очень разочарован, узнав, что на самом деле этих вояк называют «Гумы». Еще одним разочарованием стали некоторые результаты проводимых тактических занятий. Выяснилось, что снайпер в боевые порядки отделения ну никак не вписывается. Как они ни старались «впихнуть невпихуемое», даже с помощью лейтенанта, ничего не вышло. Снайпер оказался лишним и только отвлекал как минимум двоих бойцов, больше нужных в боевой цепи. Пришлось срочно придумывать и комбинировать. В результате винтовку удалось сменять в штабной роте на еще один карабин и пару дополнительных гранат. Теперь у Толика в подчинении было одиннадцать стрелков, два из которых — с ручными пулеметами. Подумав и получив разрешение у Бака, Толик разбил его на две подгруппы. Первая — «огневая», с двумя ручными пулеметами и одной переделанной винтовкой «Гаранд», всего два звена по три человека, должна была поддерживать огнем вторую, названную «штурмовой» тоже из двух звеньев. В штурмовой группе имелось более разнообразное вооружение, включая дробовик, два карабина, «Гаранды» и один самостоятельно приобретенный пришедшим вместо Уэйна в отделение солдатом, Полем Маслански, пистолет-пулемет Томпсона. Несколько учений, проведенных в таком составе, порадовали своим результатом, но Толик решил на этом не останавливаться. Как он доложил взводному сержанту Гарри Мюллеру и лейтенанту Комптону:

— При высадке может случиться всякое. Кого-то забросит ветром в сторону, кто-то поранится. Поэтому надо провести учения с импровизированным составом отделений, произвольно перемешанным. Чтобы наши парни могли привыкнуть ко всему.

— Разумно, — обдумав предложение Тома, согласился лейтенант. — Думаю, сегодня поговорю с капитаном, и мы внесем эти занятия в план.

Но никаких специальных учений не потребовалось. Неожиданно обычные занятия прервались и начались интенсивные тренировки, на первой же из которых роту выбросили с парашютами темной ночью. Недалеко, над начинающейся примерно в сотне километров от лагеря саванне. Даже для привычного ко всему Толика, ночью в этом новейшем-старинном самолете показалось неуютно. За иллюминатором стояла сплошная темень, и момент отрыва от полосы ощущался слабее, чем днем. Самолет понемногу набирал высоту. Внизу рассыпалась цепочка посадочных огней, в стороне виднелись отсветы от фонарей базового лагеря, мало отличимые от освещения небольшого города. Потом огни внизу пропали, лагерь остался позади, летчик развернул самолет курсом на зону прыжков. Летели недалеко, но все равно, время тянулось медленно, словно резиновое. Хотелось спать.

Получив привычную команду и встав вместе с остальными, Толик подошел к открытому люку. Отметив про себя, что выброска идет медленнее, чем днем, он выглянул в проем. За открытым люком расстилалась непроглядная тьма, из которой доносился гул моторов и свист ветра. Чтобы ступить за борт, потребовалось сделать над собой усилие.

На секунду Томпсону показалось, что он повис в каком-то бездонном черном колодце. Но легкое покачивание и мягкое давление упругого воздуха на лицо возвратило его к действительности. А ведь на земле должны быть зажжены сигнальные огни, но их совершенно не было видно. Вообще ничего не видно, все поглотила непроницаемая обжигающе-холодная темнота. Через несколько секунд темнота словно начала редеть и он заметил перед собой какую-то серую волнистую массу. Мелькнула тревожная мысль: «Земля», Том даже начал группироваться. Но тут же до него дошло, что это облака, которых до этого Томпсон не замечал и каковых по метеосводке быть не должно. Но они были. Хорошо, что очередным порывом ветра его отнесло в сторону от этой обманчивой «равнины».