Джентльмены женятся на брюнетках - [19]

Дороти не знала, как поддержать интерес брокера к себе, потому что, похоже, просто хотела рассмешить его, что уже само по себе — роковая ошибка. Ну, то есть я хочу сказать, что брокеры смеются только в шоу или когда рассказывают друг другу неприличные анекдоты на фондовой бирже. А когда брокер встречает какую-нибудь девушку, ему хочется быть серьезным и давать ей полезные советы.

Так что первое, что сделал этот брокер, это сообщил Дороти, что Нью-Йорк — очень, очень безнравственный город. Но вместо того, чтобы слушать его с почтением, Дороти спросила, не может ли он дать ей несколько хороших адресов, после чего их беседа надолго прервалась. Но в конце концов брокер простил Дороти ее ошибки, и почувствовал себя лучше, и сказал Дороти, что ей следует быть очень, очень осторожной в отношении тех джентльменов, с которыми она встречается, и всегда сначала спросить у него, стоит ли с ними знакомиться. Ну и тогда Дороти сказала, что пока единственный, кто проявил к ней интерес, это мальчик-лифтер в отеле. Но, добавила Дороти, если у брокера есть какие-нибудь возражения против лифтера, то она будет подниматься по лестнице пешком.

Тут брокер вновь почувствовал себя очень неуютно с такой девушкой, которая ничего не боится. Но вспомнил о своей дружбе с Чарли Брином и сказал Дороти, что постарается ей помочь.

Однако оказалось, что единственное, что было общего у этого брокера и мистера Зигфилда, — это их общий адвокат, и потому брокер пригласил Дороти и этого адвоката на обед. Ну и во время обеда этот адвокат все время поглядывал на Дороти, а потом сказал, что совсем недавно он порекомендовал мистеру Зигфилду одного бутлегера, у которого виски оказалось метиловым спиртом, так что теперь никакой девушке не будет пользы от письма с рекомендациями адвоката. Так что все это пустая затея.

В конце концов Дороти дошла до того, что у нее кончились деньги. Но мне кажется, что сильная сторона Дороти, похоже, в том, что она никогда не переживает о счетах, так что она продолжала жить по-прежнему, проводя большую часть своего времени в холле отеля, где ее дружба с мальчиком-лифтером росла на глазах и где всякий, кто входил в лифт или выходил оттуда, обычно непременно останавливался, чтобы спросить: «Ну, мисс Шоу, когда же вы начнете работать на мистера Зигфилда?»

И все это так ей надоело, что однажды утром она отправилась в офис мистера Зигфилда в Нью-Амстердамском театре, где быстро подружилась с каким-то клерком и спросила, не может ли он представить ее мистеру Зигфилду?

Этот клерк велел Дороти подождать, пока он сходит в кабинет к мистеру Зигфилду. И вскоре Дороти вдруг увидела, как дверь кабинета приоткрылась, а через некоторое время вновь закрылась, а потом появился клерк, который сообщил, что она может войти. Вот так Дороти и познакомилась с мистером Зигфилдом.

Да, то, что произошло с Дороти, может показаться чудом. Потому что мистер Зигфилд велел ей встать на свет и осмотрел ее со всех сторон, и при этом все курил и курил свою сигару, и потом, наконец, написал распоряжение мистеру Джиму Баку заключить контракт с Дороти, а ей велел явиться в понедельник на репетицию.

Однако на самом деле это было не столько чудо, сколько гениальность мистера Зигфилда. Потому что мистер Зигфилд может закрыть глаза на некоторые недостатки девушки, но всегда увидит ее достоинства, и Дороти говорит, что большинство девушек в Фоли были бы отвергнуты практически любым брокером, который встретился бы с ними в Нью-Йорке до того, как мистер Зигфилд уже «прославил» их.

Потому что, когда у брокера свобода выбора, он всегда совершает ошибку, выбирая какую-нибудь манерную девицу, лишь бы она была ухожена и хорошо выглядела, и потом не перестает удивляться, чем же она не подошла? Потому что едва ли какой-то брокер достаточно силен в Психологии, чтобы осознать, что настоящая «девушка его мечты» — это какая-нибудь местная красавица из маленького городка, о которой этот брокер обычно сочинял в уме бесконечные любовные истории, когда ему было шестнадцать лет.

Ну а мистер Зигфилд знает о Психологии все, а потому и выбирает девушек именно такого типа. И Дороти говорит, что все, что делает мистер Зигфилд, чтобы «прославить» девушку, это велит ей вычесать сено из волос и перестать крахмалить нижнее белье.

А что касается их остального гардероба, то Дороти говорит, что тут мистер Зигфилд всегда предпочитает видеть на девушках модели из Парижа, что в Кентукки, а не из Парижа, что во Франции. Потому что никто лучше мистера Зигфилда не знает, что в кисее для брокеров намного больше очарования, чем даже в крепдешине. И в результате, когда компания девушек из Фоли не на сцене, больше всего она напоминает пикник воскресной школы какого-нибудь маленького городка.

И это действительно пустая трата времени — писать мистеру Зигфилду рекомендательные письма, потому что он получает их по двадцать тысяч в год, и Дороти говорит, что если собрать все эти письма вместе, то результат окажется совсем неинтересным, потому что во всех этих письмах — одно и то же:

«Дорогой мистер Зигфилд, этим письмом я хотел бы представить вам мисс N, в отношении которой у меня нет никаких других интересов, кроме желания помочь девочке, полной честолюбивых устремлений, и поддержать ее семью…» Ну и Дороти говорит, что когда мистер Зигфилд получает очередное подобное письмо, то, как правило, это означает, что «девочка» прибудет в «роллс-ройсе», и Дороти говорит, что лучшие девушки мистера Зигфилда обычно сами забредали к нему в офис с 42-й стрит, так же, как забрела к нему Дороти.