Джентльмен с Медвежьей речки - [48]

Отпустив чужого коня, я потянулся за кольтом, но так и не решился стрелять: люди ехали, сбившись плотной кучей, и я опасался ненароком задеть старика. Тогда я отломил от дуба небольшой, толщиной с мою руку, сук и с воплем: «Я спасу тебя, дядюшка!» поскакал вниз по склону.

Нападение было настолько неожиданным, что бандиты не успели противопоставить ему ничего, кроме воплей. Капитан прошелся среди их коней, как лавина, в молодом ельнике. Он до того разгорячился, что я не успел его вовремя сдержать, и лошадь дядюшки Исайи, раскинув копыта, тоже оказалась на земле. Дядюшка ударился головой об утоптанную полоску земли и завизжал.

Бандиты вокруг орали, стреляли и размахивали ножами. Они накатывались на меня и, словно разбившиеся о скалу волны, откатывались обратно. Привстав в стременах, я начал крушить их поголовно направо и налево. Воздух наполнился кусками коры, дубовыми листьями и клочьями скальпов. Через минуту землю усеяли тела моих врагов, изрыгающих вперемежку с выбитыми зубами душераздирающие вопли и проклятия на мою голову. Клинки весело сверкали. на солнце, кольты дружно палили, но глаза негодяев запорошила мешанина из искр, крови и щепок, так что целиться толком они не могли. В самый разгар схватки, когда в воздухе висел густой пороховой дым, лошади ржали, люди вопили и над всем господствовал треск моей дубины о черепа врагов — трах-трах-трах! — в шум сражения ворвался вой стаи гиен, и с севера на нас вылетели какие-то люди — новая кровожадная банда!

— Вот он! — заорал один из них. — Вон — ползает под лошадями! За мной, парни! У нас не меньше прав на его деньги, чем у других!

Они во весь опор влетели в гущу сражения, молотя кольтами по нашим головам, и через секунду началась невообразимая свалка с тремя враждующими сторонами: парни дрались пешие и конные, все перемешалось и закрутилось в бешеном смерче, в котором две банды отчаянно пытались уничтожить друг друга, а я изо всех сил помогал им в этом благородном занятии.

На дядюшку Исайю то и дело наступали ногами и копытами, и он орал благим матом где-то под нами. Наконец своим опустошительным инструментом я расчистил чуток пространства и, нагнувшись, поднял его за шкирку, бросил на седельную луку и стал пробираться к флангу сражения.

Но тут один верзила из свежей банды, завывая индейцем и паля во все стороны, проучился ко мне сквозь заторы. На его лицо струйкой стекала кровь из полуснятого скальпа. Он попытался выстрелить в меня, но курок только щелкнул, извещая, что патроны кончились. Тогда верзила наклонился вперед и длинной лапой ухватил дядюшку Исайю за ногу.

— Дай сюда! — заорал он. — Это моя добыча!

— Отпусти его, не то хуже будет! — зарычал я, в бешенстве пытаясь вырвать дядюшкину ногу из лапы негодяя, но тот вцепился в нее мертвой хваткой, а бедный дядя выл кугуаром, попавшим в волчий капкан. Видя такое дело, я размахнулся тем, что еще оставалось от дубины, и опустил на голову бандита. Тот буркнул что-то неразборчивое и выпустил ногу. Я не стал мешкать, а повернул коня и помчался прочь с поля боя. Парни были настолько заняты друг другом, что моего бегства никто и не заметил. Правда, вдогонку кто-то пальнул из винчестера, но все обошлось, разве что у дядюшки Исайи пуля отстрелила мочку уха.

Я направил коня по тропе на юг, звуки кровавой бойни стали постепенно удаляться и наконец стихли совсем. Дядюшка Исайя, не переставая, на что-то жаловался — никогда прежде не встречал я такого охотника до жалоб, — но времени терять было никак нельзя, и я не стал сдерживать коня, пока мы не отмахали несколько миль. Лишь потом я попридержал Капитана Кидда и вежливо осведомился:

— Вы что-то сказали, дядюшка?

— Все! Не могу больше! — выпалил тот. — Я отдам тебе сокровища, только дай мне уйти и сдаться властям! Все, чего я сейчас жажду, — это добрая, надежная тюремная камера.

— Каким еще властям? — удивился я, думая, что он болтает спьяну, хотя непонятно — когда он успел нализаться?

— Команде шерифа, у которой ты меня отбил, — заявляет дядюшка. — Все лучше, чем когда тебя через горы неизвестно куда зачем тащит маньяк самоубийца.

— Так это была команда шерифа? — разинул я рот. — А другая банда чья же?

— Гризли Хокинса, — ответил дядюшка с дрожью в голосе и добавил: — Лучше б мне остаться с ними, чем пережить такое. Все, сдаюсь! Надо уметь проигрывать. Деньги упрятаны в дупле дуба, что растет в трех милях к западу от Гунстока.

Его признание пропустил мимо ушей. Голова и так шла кругом: получается, я опять схватился с властями? Ну, конечно! Ведь шериф со своими людьми преследовал нас по тропе на Медвежью речку от самого города. Значит, они нашли связанного дядюшку Исайю и, конечно, решили, что того похитили бандиты — им и в голову не пришло, что человек просто едет в гости к родственникам. А дядюшка из глупого упрямства не стал их разубеждать. Выходит, я отбивал его не у бандитов, а у команды шерифа, который, в свою очередь, полагал, что освободил его из плена.

Тем временем дядюшка Исайя шумно возмущался:

— Ну почему ты меня не отпускаешь? Я ведь сказал тебе, где деньги! Чего тебе еще?