Джентльмен-капитан - [3]
Могучая волна ударила нам в правый борт и почти перевернула корабль, влача посудину над пучиной. Мы, должно быть, налетели на большую подводную скалу, потому что остов взревел в агонии, и я увидел, как стали расходиться доски палубы, когда раскололся киль. Фок–мачта рухнула с громким треском. Сила воды и отдача от столкновения корабля с сушей бросили Олдреда на ближайшую мачту, ту, что моряки зовут бизанью. Он обернулся вокруг нее, как лист бумаги, калеча хребет и внутренности. Помощник штурмана Уорсли принял на себя полный вес пушки, что не была принайтовлена как следует. Махина унесла его прочь с палубы, прямо к Создателю. Я видел всё это в свои, как я понимал, последние мгновения, когда мои ноги покинули палубу, и я ощущал лишь воду и ветер, а потом только воду.
Старые моряки на берегу Блэкуэлла расскажут вам, как жизнь проносится вспышкой перед глазами будущего утопленника, как души всех утонувших матросов земли всплывают, чтобы встретить его — без сомнения, под звуки барабана Дрейка, отбивающего призрачную гальярду, — приглашая на потусторонний берег. В тот день, когда погиб «Хэппи ресторейшн», я узнал об утоплении больше, чем любой смертный. Я не слышал барабан, не видел душ, плывущих мне навстречу, и жалкое недоразумение — двадцать один год моей жизни — не промелькнуло у меня перед глазами. Были только невыносимый шум, хуже мощнейшего бортового залпа в грандиознейшей из битв, и вопль, рвущийся из моей груди, жаждущей ещё хоть одного вдоха. Потом были лицо и рог единорога, и я понял, что мёртв.
— Хватайтесь, капитан, Боже Праведный, сэр, хватайтесь же!
Я снова открыл глаза, и единорог уставился на меня немигающим взглядом, подвластным лишь существам безмолвного леса. Кит Фаррел держал меня крепкой хваткой, другой рукой обхватив голову деревянного льва. Между нами лежали Арфа Ирландии, Флёр–де–лис Франции, восстающий лев Шотландии и шествующие львы Англии. Это было кормовое украшение. Каким–то образом гордая деревянная эмблема нашей страны откололась от корабля и стала нам плотом. Каким–то образом, в результате чудесного сочетания ветра и волн или брыканий Фаррела, мы попали в заводь между двумя скалами и застряли там, защищённые от самых сильных ударов шторма.
Я глотал воздух, будто амброзию, и цеплялся за моего единорога изо всех сил. Я взглянул на Фаррела — он смотрел куда–то мне за спину. Я повернулся, и эта картина стоит перед моими глазами и поныне, так же ярко, как в тот самый миг.
Последним, что увидел я от своего первого корабля, был его нос. Он взвился в воздух, и огромная волна толкала его ещё выше, к самим небесам. Новая носовая фигура — корона в дубовом венке, стала вдруг отчётливо видна в заходящем солнце, поскольку буря выдохлась, и небо начало светлеть. Затем последние порывы вынесли остов на западный берег, где тот рассыпался, как куча хвороста. Только что я видел тёмные фигурки, карабкавшиеся, как муравьи, вверх по палубе, вверх к носовой фигуре. Удар о скалы сбросил одних в море, других — в зубы берегу. Последние из команды погибли. Корабль его величества «Хэппи ресторейшн», ранее «Лорд–протектор», погиб.
Я вижу эту картину во снах, спустя долгие годы, так же ясно, как в тот октябрьский день. Я до сих пор вижу ее и всё считаю потери. Больше сотни душ, утонувших или разбившихся о камни. Бог знает, сколько жён стало вдовами, сколько сирот попало на улицы. Всех их обрекли на забвение мои невежество, нерешительность и гордыня.
Спустя несколько часов мы, закутавшись в одеяла, сидели на скамейках перед пылающим огнём. Мы находились в казарме старого форта Якова на западном побережье гавани Кинсейл. После крушения «Хэппи ресторейшн» осталось двадцать девять выживших. Из офицеров — только Кит Фаррел и я. Губернатор Кинсейла был внимателен и полон сочувствия, посылая нам в угощение бадьи с бульоном и кувшины со жгучим ирландским напитком, и то и другое одинаково жгло и обдирало горло. Однако провизия послужила своей цели, и чувствительность постепенно вернулась к моим членам, щёки запылали и, наконец, я снова мог говорить.
Я набрал в легкие воздуха.
— Мистер Фаррел, — сказал я. — Спасибо.
Наверное, стоило сказать больше. Этот человек, мой ровесник, спас мне жизнь, возможно, спас гораздо больше, чем он когда–либо сможет себе представить: судьбу графства, по меньшей мере. Но мои горло и лёгкие горели от шторма, морской воды и щедрости губернатора, и у меня не хватало духа для речей. К тому же, честно говоря, я не решался в тот момент излить душу: одному Богу известно, какие глубины тоски и вины могли бы тогда открыться. Похоже, Кит Фаррел это понимал. Он выпрямился на скамейке. С трудом выговаривая слова, как только что я, он сказал:
— Это всё кормовое украшение, сэр. Его снесло той же волной, что смыла нас с палубы. — Потом он улыбнулся, будто заметил что–то забавное, и продолжил: — Чертовы профаны, капитан. Продажные, как римский кардинал. Старые нагели подсунули, видимо. Чтобы можно было отнести новые, закупленные для работы, на рынок в Саутуорке и продать. Дептфордские корабелы, сэр. Жулики, все до одного. Когда вернулся король, корабль встал на ремонт на верфи в Дептфорде, с него сняли герб Кромвеля и поставили королевский.
Герой цикла — профессор психологии Морис Жакоб, расследующий частным образом загадочные происшествия, отдающие изрядной мистикой. Как и полагается настоящему учёному, он неизменно докапывается до рациональной истины, какой бы она ни была.
Повести и романы, включенные в данное издание, разноплановы. Из них читатель узнает о создании биологического оружия и покушении на главу государства, о таинственном преступлении в Российской империи и судьбе ветерана вьетнамской авантюры. Объединяет остросюжетные произведения советских и зарубежных авторов сборника идея разоблачения культа насилия в буржуазном обществе.
Маленький провинциальный городок сотрясает череда страшных и загадочных смертей. Люди разных возрастов и социального положения умирают с гримасами ужаса на лицах. Чудом спасшиеся сходят с ума. Что это? Козни дьявола или дело рук человеческих? Ротмистр Шванин выведет злодеев на чистую воду.
Сюжет и действующие лица пьесы — это во многом свободное художественное осмысление фактов и имен, рожденное объективной исторической Правдой.Спектаклем «Исполнитель» в 1988 году открылся театр «Детектив». Нам с моим соавтором Владимиром Валуцким «компетентные органы» дали возможность ознакомиться с «Делом Берии». Госархив предоставил уникальные фотоматериалы. Знание жизненной правды недавней истории позволило авторам чувствовать себя творчески свободными в стремлении к образной правде искусства. Думается, что исполнение Сергеем Шакуровым роли Берии — одна из вершин в творчестве этого выдающегося артиста.Тамара Семина, которая известна и любима как киноактриса, блеснула театральным мастерством.
Эта история началась вчера или же ведет свой отсчет от сотворения мира. Она стара, как сам мир, и актуальна, как самые свежие биржевые новости. Все потому, что борьба добра и зла, света и тьмы идет постоянно. Даже сейчас, когда ты читаешь эти строки, идет невидимое сражение. Полем этой битвы является не только вся земля, но и ты сам. Только от тебя зависит, на чьей стороне будешь ты. Преуспевающий адвокат даже не мог и представить, что внезапное исчезновение его любимой повлечет за собой такие последствия. Он окажется в центре шахматной партии вселенского масштаба.
Это «педагогическая поэма». Им всего по 15–16 лет, ученикам Безансонской изуитской коллегии св. Франциска Ксавье. Это очаровательный Эмиль де Галлен, одареннейший Гастон Потье, сдержанный и умный Мишель Дюпон, впечатлительный и сердобольный Филипп дЭтранж, победитель всех коллегиальных турниров Дамьен де Моро. Их учитель вкладывал в них всю душу, ибо мера любви для Даниэля Дюрана есть «любовь без меры». И кто бы мог подумать, что его любовь подвигнет одного из них на… убийство? Кто из учеников, тех, кого Дюран учил Божьей любви, мог поднять руку на человека?
Леди Силия Кливден, старшая из дочерей высокопоставленного политика лорда Армстронга, следует вместе со своим новоиспеченным мужем-дипломатом к месту его назначения — в маленькую арабскую страну А-Кадиз. Однако путь по пустыне оказывается смертельно опасным: Джордж Кливден погибает от рук бандитов, а леди Силии удается сохранить жизнь лишь благодаря шейху Рамизу, правителю А-Кадиза. Знакомая с Востоком только по сказкам «Тысячи и одной ночи», Силия оказывается в гареме. Сможет ли она устоять перед чарами обаятельного принца, твердо решившего пробудить в ней чувственность? Справится ли Рамиз со своим влечением к прекрасной англичанке, с которой его разделяет непреодолимая пропасть между Западом и Востоком?
Гейбриел Фолкнер, герой войны, аристократ и красавец, неожиданно для себя унаследовал графский титул, огромные капиталы и… трех незамужних дочерей прежнего графа. Взвесив все за и против, новоиспеченный граф Уэстборн решает жениться на одной из них. Девицы, однако, отказывают ему. Более того, младшие сбежали из родового поместья, а старшая, леди Диана, без его разрешения явилась в Лондон. Гейбриел понимает, почему три его подопечные повели себя таким образом. Причина — в его прошлом. И вдруг Диана неожиданно соглашается стать его женой.
Ханна Мэллой, выросшая в богатой респектабельной семье, оказалась на улице, где не было не только комфортабельных отелей и шикарных магазинов, но и даже булыжных мостовых с аккуратными тротуарами и уличным освещением. Однако привел сюда девушку не злой рок, а непокорный нрав — она сбежала из-под венца, покинув буквально у алтаря ненавистного жениха, выбранного отцом, чтобы упрочить и без того процветающий семейный бизнес. Понимая, что отец не сдастся и наймет лучших сыщиков, чтобы вернуть беглую дочь, Ханна решает вступить в фиктивный брак.
Заключительная часть трилогии – «Черный тополь» – повествует о сибирской деревне двадцатых годов, о периоде Великой Отечественной войны и первых послевоенных годах.