Джентльмен-дьявол - [22]

Разумеется, с Питером Уэстоном все будет в порядке, говорила себе Изабелла, выходя из дома викария. Мать слишком балует его. Если поедать столько сладостей, то у любого мальчишки разболится живот.

Соленый бриз поднимал пыль и скручивал ее в воронки. Изабелла шла домой, придерживая поля шляпы. В кармане у нее позвякивали монеты – звук, олицетворяющий благополучие или, во всяком случае, сытый вечер.

Из лавки мясника показались две солидные матроны с корзинками в руках. Стараясь соблюдать приличия, Изабелла им кивнула. Дамы ответили чуть заметными кивками, всем своим видом демонстрируя холодность, разве что не переходящую в открытую грубость.

Изабелла привыкла к такому отношению, и оно больше не задевало ее. Когда она впервые появилась здесь на последнем сроке беременности, ее поразила и уязвила реакция местных жителей. Теперь же она просто улыбнулась и едва сдержала смешок, когда обе дамы ускорили шаг, – вдруг она воспользуется тем, что они кивнули, и решится с ними заговорить? Да кто она такая, чтобы это сделать?

Изабелла шла к дому и, не глядя, чувствовала, как напряженно эти двое сейчас переговариваются. Вот и коттедж. Беленые стены, аккуратная дубовая дверь. Скромно, конечно, но Изабелла сохранила с прежних времен достаточно гордости, чтобы содержать дом в чистоте. По обе стороны дорожки тянулись цветочные бордюры, радуя глаз яркими красками.

Едва Изабелла вошла в дом, как Бигглз протянула ей сложенный лист бумаги.

– Наверное, это вам.

Изабелла ответила ей удивленным взглядом.

– Что это? – Глупый вопрос. Бигглз не могла этого знать.

– Похоже, записка. Нашла ее тут, на полу. Как будто ждала, пока я приду – И она указала на место у порога.

Изабелла нахмурилась. Единственный человек, у которого хватило бы дерзости сунуть записку под ее дверь, не имел никакого права этого делать. Как будто отпор, который она дала ему утром, не произвел на него никакого впечатления.

– Сейчас разберемся. – Она выхватила листок из рук Бигглз и развернула его.

«Встретимся в саду дома Шорфорда. В полночь. Приходите одна. Я знаю нечто важное относительно вашего сына».

Изабелла, не веря своим глазам, вглядывалась в завитушки послания, прочла его дважды, но и во второй раз текст оставался все тот же – краткий и угрожающий. Изабелла стиснула кулаки, чтобы унять дрожь в пальцах. Мог ли мистер Аппертон написать ей эту записку? Но какой в этом смысл? До вчерашнего дня этот человек даже не подозревал о существовании Джека. Что важное он мог узнать о нем?

Никто из деревни тоже не мог написать ее. Ни один из соседей не стал бы прибегать к таинственным посланиям. Тогда оставался лишь кто-то из прошлого. Но как ее нашли спустя столько лет? И что такой человек может знать?

– В чем дело, милая? – Бигглз положила руку ей на плечо и стиснула его. – Вы побледнели как мел.

– Ничего. Просто глупости. – Изабелла сумела справиться с волнением, и теперь ее голос звучал вполне твердо. Она прошла в кухню, бросила записку в очаг и стала смотреть, как бумага чернеет и превращается в пепел. Сейчас на вопрос Бигглз она ответила полуправду, ибо все, что касается Джека, может одновременно быть ерундой и самым важным на свете.

Глава 6

Джордж в последний раз втянул дым сигары и отшвырнул окурок к забору. Малышка не пришла. И это естественно. Разве она обязана приходить лишь потому, что он передал ей записку? Встречаться с повесой в парке и без сопровождения – это слишком большой риск для чопорной мисс Маршалл. Да и в любом случае надежнее выудить нужные сведения из дам постарше. Так или иначе, но своим обаянием он заставит кого-нибудь проболтаться. И тогда, после уплаты долгов Саммерсби, он пойдет в атаку вооруженным – во всех смыслах.

Громко топая в темноте, Джордж прошел к одному из французских окон и открыл его. Скрип рамы эхом отозвался в пустом бальном зале. Оно и понятно. Лишенные привычных развлечений, то есть игры по-крупному гости предпочли рано отправиться спать. Шанс увеличить накопления, вложив предыдущий выигрыш в «двадцать одно», был упущен, но Джордж решил иначе воспользоваться пустотой в доме.

Слева от него возникла темная громада фортепьяно. Чертов инструмент, который его сестры превратили в орудие пытки, словно манил его. Отлично. В этот час здесь никого нет. Никто не станет насмехаться над ним из-за столь не подобающего мужчине занятия, как музицирование. Никто не рассмеется, если он возьмет неверную ноту, а так оно и будет, ведь он не практикуется каждый день, как следовало бы.

Джордж опустился на стул. Его взгляду открылся ряд клавиш слоновой кости, похожий на ряд зубов с равными промежутками между ними. Поставив палец на си первой октавы, Джордж нажал на клавишу. Чистый звук громко прозвучал в темноте.

Он поднял левую руку и ощутил некий трепет – то ли предвкушение, то ли страх. Вдруг руки задвигались сами собой, когда мозг еще не успел подать им команду. Они летали над клавишами и знали, что надо делать. Разум не поспевал за ними, но слух подтвердил, что каждый звук точен.

Пока всего-навсего гамма, но как только Джордж закрыт глаза, музыка овладела им. Пальцы сами нашли дорогу, и вот уже возникла мелодия. Каждая нота верна и чиста, и каждая – недозволенна.