Джем и Дикси - [3]

Обычно мы виделись пару раз в неделю – либо в назначенное время, либо вот так, как сейчас: прямо посреди учебного дня. Эти сеансы стали для меня такими привычными, что мне сложно даже представить, как другие ученики умудряются проучиться весь семестр, даже всю среднюю школу, так и не попав в кабинет школьного психолога. Мне повезло значительно меньше: я загремела в этот кабинет еще на первом курсе. После одного инцидента на уроке алгебры мой учитель самолично отправил меня к Скарсгарду, и с тех пор я стала его постоянным посетителем. А теперь на смену ему пришел Бергстром.

– Что это за коробка? Это была именно коробка, верно?

Я молча пожимаю плечами.

– Кажется, я понимаю. Ты чувствуешь… – Он осекается, не завершив предложение, и задумчиво хмурит брови.

– Нет. Я всего лишь хочу сказать, что вы не можете просто взять и оставить меня в одиночестве там, – продолжаю я, ткнув маркером в сторону доски. – Вам придется нарисовать Дикси, маму, нашу квартиру и школу.

– Джем, ты сама говорила, что чувствуешь себя одиноко.

– Я знаю.

Опускаюсь на колени, сплетаю ладони в крепкий узел. Ногти до боли впиваются в кожу. Кабинет психолога вдруг кажется мне слишком маленьким, слишком душным. Покачав головой, я не могу выдавить из себя ни слова. Понятия не имею, как объяснить это чувство, это странное одиночество, которое я чувствую везде – в школе, дома, даже здесь. Я будто заперта в крошечной комнате, где не могу сделать ни шага, ни вдоха, как бы мне ни хотелось.

Бергстром молча смотрит на меня. В карих, немного маленьких для его округлого лица глазах загорается теплый огонек.

– Все в порядке, Джем, – произносит он. – Я знаю, что иногда бывает сложно подобрать нужные слова.

Мои ладони медленно разжимаются. Я делаю глубокий вдох.

– Что-то не так с мамой?

– Все в порядке.

– В порядке? В прошлый раз ты выглядела очень обеспокоенной, когда говорила о ней. И о Дикси.

Видимо, в прошлый раз я сболтнула лишнего. Мистер Бергстром умеет развязать мне язык, и я действительно много рассказываю ему. Конечно, это бесспорно помогает – просто сесть и выплеснуть все, что накопилось за неделю. Но ночью меня накрывает паника, и я мечусь в постели, не в силах заснуть от мысли, что я сказала слишком много. И все, что я так долго носила в своем сердце, больше мне не принадлежит.

– Вы сами попросили меня не переживать за них слишком сильно. Я пытаюсь.

– Что ж, вообще-то я сказал, что в идеале не ты должна волноваться за маму, а она за тебя. Но я прекрасно понимаю, что это проще сказать, чем сделать. Особенно в случае с Дикси, – улыбается Бергстром. – И я вижу, что ты все равно беспокоишься за них, Джем.

Ничего не ответив, я бросаю быстрый взгляд на часы.

– Мне нужно идти. Сегодня утром мой автобус опоздал, и теперь меня ждут на отработке.

– Ну хорошо, – кивнув, психолог откидывается на спинку стула. – Планировать новую встречу с тобой я не буду. Приходи сама, в любое время. Я всегда рад тебя видеть.

Наши сеансы всегда заканчивались этой короткой, простой, но такой теплой фразой. Он всегда рад меня видеть. И я знаю, что это действительно так.

К моему возвращению домой на город успевают опуститься сумерки. Из-за того что я была на отработке, я пропустила свой автобус и пришлось идти пешком. Холод, тьма и сырость Сиэтла ложатся на плечи одеялом, которое, кажется, весит целую тонну. Сейчас уже март, так что погода скоро улучшится и дни станут длиннее, нужно только подождать.

Из-за того что пришлось идти пешком, я лишилась своей послеобеденной сигареты на любимой скамье в парке. Сигарета всегда была моим тайным способом отвлечься и отдохнуть на пути домой. Без нее все идет наперекосяк.

Ворота, стоящие на страже нашего многоквартирного дома, приоткрываются, пропуская меня внутрь. Расклеенные по всему подъезду объявления настойчиво призывают местных жителей тщательно закрывать ворота, угрожая уже случавшимися здесь «криминальными инцидентами». Несмотря на это, большую часть времени ворота по-прежнему остаются гостеприимно открытыми. Передо мной темный коридор, ведущий к лестничной клетке. Коридор, который всегда пугал меня до чертиков. Прикрыв за собой ворота, я проверяю замок. Затем зачем-то проверяю его снова, игнорируя внутренний голос, убеждающий меня в том, что все в порядке. Сделав всего несколько шагов по коридору, я резко разворачиваюсь и возвращаюсь, чтобы еще раз все проверить. И только после этого, предусмотрительно сжав в руке перцовый баллончик, я поднимаюсь на три лестничных пролета и захожу в квартиру.

Дикси уже дома. Разбросав по полу свои тетради с домашней работой, девочка устроилась перед телевизором – сэндвич в одной руке, телефон в другой. Я видела ее в школе утром, и она уже успела переодеться: вместо джинсов и толстовки на ней красуются коротенькие шорты, натянутые поверх колготок, и зеленая футболка с глубоким вырезом. Как обычно, это она выглядит как старшая сестра, а не я.

Услышав шаги, Дикси вскидывает голову:

– Ты что, действительно украла деньги у новичков?

Я решаю не спрашивать, откуда она об этом узнала.

– Не украла, а заняла.

– А зачем нужно было говорить, что я твоя сестра?