Джеки Чан. Я счастливый - [26]

Ее звали Латиша. Она была не только хороша собой, но и очень образованна, прекрасно говорила по-английски; мне казалось, что она знает все на свете. Раньше она обучалась домоводству, и, когда мы вместе ходили в ресторан и заказывали курицу, она аккуратно складывала косточки. Она была очень умна и воспитанна, вежлива с окружающими. Я искренне ею восхищался. Подумать только, все это было сорок лет тому назад… Уже тогда у этой девушки были собственные квартира и автомобиль. В то время она была популярной танцовщицей и зарабатывала большие деньги. Вы только вдумайтесь: если она с кем-то ходила пообедать, ей платили пятьсот долларов, а в ночном клубе за сутки она могла заработать тысячу или даже две. На тот момент сам я зарабатывал в день всего несколько десятков долларов, а гонорар за постановку боев для целого фильма составлял всего лишь пару тысяч. Позже я стал все чаще видеться с ней, да и она была не против проводить со мной больше времени. Постепенно наши отношения изменились, и мы начали встречаться. Тогда я еще не прославился, и она открыла для меня в жизни немало нового. Нам вдвоем было очень хорошо вместе. Я даже отдавал ей заработанное за день, правда, это скорее был символический жест, поскольку тогда у нее было намного больше денег, чем у меня.

Затем каким-то образом (до сих пор не знаю, как) о наших отношениях узнал мой папа. Могу предположить, что он тайком прочитал мою переписку. Он ничего не сказал мне напрямую, но иногда, разговаривая с друзьями по телефону или просто беседуя с ними в моем присутствии, он нарочно говорил что-нибудь вроде: «Такой-то встречался с танцовщицей, и та в итоге обчистила его, так ужасно! Ни в коем случае не связывайтесь с подобными девицами, они обязательно вас обманут. Также нельзя играть и в пайцзю[15] — пристрастишься к этому и в итоге проиграешь все свое состояние…» Таким образом он мне намекал очень много раз, приводил все новые и новые примеры.

Тогда я был молодым, мое мировоззрение еще не успело сложиться, и, наслушавшись отца, в конце концов я и сам стал беспокоиться. Сейчас я понимаю, как это было по-детски с моей стороны, и мнение моего отца было слишком категоричным. Я был тогда всего лишь постановщиком боев, который зарабатывал в день крохотную сумму, в то время как она уже считалась знаменитой танцовщицей, имевшей свой дом и машину. Зачем бы ей понадобилось разводить на деньги такого нищего парня, как я? Но с тех пор я невольно стал относиться к ней с предубеждением, я стал строить догадки и пытаться понять, в чем кроется подвох. Все это, конечно же, не могло не сказаться на наших отношениях. Я человек, который умеет хранить секреты других, но я не способен скрывать то, что у меня на душе, и однажды я признался, что мой отец против наших с ней отношений.

Эту сцену я прекрасно помню до сих пор. Не проронив ни слова, она развернулась и ушла в комнату, открыла ящик, вынула оттуда деньги, которые я когда-то ей давал, и отдала мне все до последнего доллара. Она вкладывала купюры между страниц тетради, и там хранилась вся сумма, которую я когда-то заработал. Мне стало так противно от самого себя, но уже было поздно о чем-либо говорить, и мы с ней расстались.

Много лет спустя я как-то случайно встретил ее в Гонконге. Она вышла замуж, стала матерью и по-прежнему была изящной и красивой. Узнав, что она живет счастливо, я немного успокоился.

Кто она?

До Латиши я был знаком с еще одной танцовщицей. Она была высокого роста, с аккуратно зачесанными назад волосами и выкрашенными на висках прядками. Прической она походила на Дженнифер Билз.[16] Это были 70-е годы XX века, и такой образ казался нам, неотесанным парням, очень стильным и красивым и даже опережающим время.

Тогда многим танцовщицам, как и всем остальным девушкам, нравилось читать любовные романы, лелея мечту о красивых отношениях, и моя подруга не была исключением. В тот период моей жизни мы с ней периодически встречались. А потом у меня появилось больше возможностей сниматься в фильмах, я уезжал в Корею, на Тайвань, стал разъезжать по разным местам. Мобильных телефонов тогда еще не было, звонить было очень неудобно, к тому же международные звонки из гостиницы стоили довольно дорого. Мы все реже поддерживали связь, наши чувства постепенно остыли, а потом я и вовсе потерял с ней контакт.

Вплоть до того самого времени, как она неожиданно появилась вновь.

В тот день состоялась премьера фильма «Последнее испытание Шаолиня». К этому моменту прошло уже несколько лет с тех пор, как я впервые сыграл главную роль, но эту картину можно считать первой, где я дебютировал в качестве официального исполнителя главной мужской роли. Когда глубокой ночью я вернулся в свою квартиру в Гонконге, внезапно зазвонил телефон. Я снял трубку.

— Это я. Я только что вышла с ночного сеанса твоего фильма.

В тот же миг я узнал ее голос и был приятно удивлен — не ожидал, что она так долго будет хранить номер моего домашнего телефона.

— О, давно не виделись! Как твои дела?

Понизив голос, она ответила, что не очень. С тем-то потеряла связь, с тем-то больше не видится. Из знакомых у нее остался только один я. Я сказал ей, что завтра вечером у меня самолет, и спросил, не хочет ли она встретиться утром. Она ответила, что никуда не выходит по утрам. Мне показалось, что ее голос звучит странновато.