Джеки Чан. Я счастливый - [104]

И в тот раз прямоугольный стол оказался очень неудобным. Когда я пошел в туалет, то заметил, что Лесли Чун исчез. Друзья пояснили: из-за того, что мы ужинали в ресторане под землей, Лесли почувствовал себя неважно, от этого ему стало не по себе, и он решил уйти. Тогда я решил, что это немного странно, но не стал переживать по этому поводу: я сам вовсе не суеверен в подобных вопросах и поэтому лишь подумал, что в тот день у него просто не было настроения. Вскоре после той встречи я отправился на съемки в Германию, а прибыв туда, сразу услышал новость о том, что Лесли выпрыгнул из окна. Как же мне было тяжело… Я постоянно корил себя за то, что проглядел, что у него были душевные проблемы. Он был таким славным человеком…

Затем почти сразу же заболела Анита Муи. Когда я вернулся в Гонконг, я немедленно отправился к ней домой, чтобы навестить ее. Ее родные открыли мне дверь и сказали, что она у себя. Войдя в ее комнату и увидев Аниту, я не смог сдержать слез. Из-за химиотерапии у нее выпали все волосы, она очень сильно осунулась.

Я никак не мог избавиться от тянущего чувства на душе: когда я уезжал, с ними обоими все было хорошо, а когда я вернулся, одного уже не было, а другая оказалась в таком ужасном состоянии…

Анита дала несколько последних концертов, куда пригласила всех своих друзей — таким способом она хотела попрощаться со всеми. На выступлении она была одета в платье, чем-то напоминающее свадебное, что было особенно пронзительно. Тогда я был на съемках в Германии и не смог там присутствовать. Но, к счастью, в ее последние дни я все время сидел с ней в больнице, я был с ней вплоть до самого последнего момента и проводил ее…

Они вдвоем уже стали легендами гонконгской киноиндустрии. Мне повезло, что у меня были такие выдающиеся друзья.

Мои отец и мать

Раньше я никогда не задумывался над тем, что у меня могли быть братья или сестры, и тем более я даже не представлял, что выпало на долю моих родителей.

После того как папа вернулся из Австралии в Гонконг, я заметил, что иногда он отправляет деньги в материковый Китай, а однажды он даже съездил. Но он не сказал мне зачем, да и мне было лень спрашивать. Я не люблю лезть не в свое дело.

Как-то раз я увидел в офисе письмо, адресованное «Дорогому папе». Я удивился — ведь я не писал никакого письма. Взяв конверт в руки, я подошел к своему отцу.

— Что это значит? Внутри еще есть фотографии, кто все эти люди на них?

Папа мне не ответил, а лишь очень небрежно сказал:

— Что это ты? Столько вопросов!

Я рассудил, что раз он не хочет об этом говорить, ну и ладно, мне все равно.

Затем до меня дошли слухи, что настоящая фамилия моего отца — Фан, и я немало удивился. Я много раз пытался расспросить об этом папу, но он все время отмахивался:

— Да если рассказывать про это, дня не хватит, давай как-нибудь потом.

Мне еще больше стало любопытно.

И вот как-то раз мы с папой ехали вместе в машине, и он начал:

— Сын, мне надо сообщить тебе некоторые вещи. Я уже в возрасте, боюсь, что однажды я засну и уже не проснусь, а я хочу, чтобы ты знал о своем происхождении.

Услышав это, я понял, что история будет явно не из простых. И я решил, что этот рассказ нужно заснять, чтобы он сохранился навсегда.

В тот день я пригласил в ресторан всех членов общества гонконгских режиссеров и в ходе трапезы размышлял, кому бы я мог поручить это дело. После долгих раздумий я рассудил, что все же самым подходящим человеком для этого была Мэйбл Чеунг. Я рассказал ей обо всем и спросил, заинтересована ли она в том, чтобы снять такой документальный фильм. Выслушав меня, она сразу же оживилась и моментально согласилась. На том мы и порешили.

Процесс съемки оказался не таким гладким, как я рассчитывал. Ежедневно съемочная группа расставляла камеры и настраивала освещение, но все зависело от того, в духе ли мой папа или нет. Частенько он психовал, разворачивался и уходил, а всем только и оставалось его ждать. А иногда он вдруг начинал говорить: «Эх, хочешь, я тебе что-то расскажу…» И тогда на него сразу же наводили камеру. Иногда он резко останавливался в процессе рассказа, и я спрашивал: «Пап, а что дальше?» И он вновь терял терпение и говорил: «Все! Не мешай мне отдыхать!» Плюс ко всему я постоянно разъезжал по всему свету, и в итоге этот документальный фильм смогли доснять только спустя три года. Зато весь папин рассказ запечатлен на пленку — можете представить себе, чего это стоило!

^{Я с отцом и матерью.}

Папа родился в 1915 году в провинции Шаньдун, жил в разное время в провинциях Аньхой и Цзянсу, с шестнадцати до девятнадцати лет он изучал стиль ушу хунгар. В двадцать лет он присоединился к партии Гоминьдан в городе Нанкин, впоследствии поступил на службу в информационный отдел.

По мере того как японские войска вторгались на территорию Китая, папа вернулся окольными путями в Аньхой, где в первый раз женился. Позже у него родились два сына — Фан Шидэ и Фан Шишэн. Через некоторое время его жена умерла от рака. После начала Национально-освободительной войны жизнь отца оказалась под угрозой, и ему пришлось оставить двоих маленьких сыновей и пуститься в бега. Таким образом, мои старшие братья лишились материнской и отцовской заботы уже в восемь лет и долгое время никак не могли найти папу. Что касается меня, то только в августе 2013 года я наконец-то вернулся в Аньхой, увиделся с братьями и со многими другими родственниками, и это произвело на меня большое впечатление.