Джек в Австралии. Рассказы - [9]

— Да, ты обязательно получишь кусочек торта, — сказала дама. — Итак, ты принадлежишь к «кочующим Грантам» и не знаешь, где появился на свет?

— Я думаю, на кровати у моей мамы.

— Вероятно. Сколько тебе лет?

— Четыре. А тебе сколько?

— Гораздо больше. Но скажи, пожалуйста, что тебе понадобилось в моем саду?

— Не знаю, я по ошибке сюда попал.

— Как так?

— Потому что не хотел сказать, что солгал и что жалею об этом. Я ведь не жалею. Но я в твоем саду не странствовал, я в нем только ходил. Я ушел с поля, куда они меня услали…

— Вон, вон бежит по дороге «Джолли».

— Что? Где?

Джек взглянул и заметил забавное маленькое животное, которое полубежало, полупрыгало!

— Мы, видите ли, называем маленьких кенгуру «джолли»; это самые забавные на свете игрушки.

Они находились еще в песчаной местности, на хорошей дороге, недалеко от реки. Высокие резиновые деревья, с их коричневатыми, бледными, гладкими стволами и отодранными полосами коры величественно и стройно возвышались, образуя реденький, бесконечно тянущийся лес, точно выросший из низкорослого кустарника. И, несмотря на свою прозрачность, этот лес был жуток, как будто пустое пространство между деревьями было тюрьмой. Кустарник, о котором он так много наслышался! Солнце вышло из-за облаков и ярко сияло на ясном небе. Листья резиновых деревьев свисали, подобно тяжелым, узким клинкам, вялые, бесцветные, гнетущие своим молчанием. Только на открытых местах взлетала порой с пронзительным криком стая попугаев. Глубина воздуха была еще морозной от тумана. Множество черно-белых сорок летело вдоль кустарника, как бы сопровождая экипаж. Да, это была новая страна! Иная. Мальчик точно опьянел. Все-таки он вырвался в страну, которую люди еще не затрепали своими руками. Где можно было делать то, что хочешь и не быть задушенным толпой. В нем горело тайное желание поступить по собственному усмотрению, хотя он, в сущности, не знал, что это собственно обозначало. Ничего определенного. И все-таки внутри его что-то екнуло, когда он увидел лишь бесконечный зеленый кустарник, кричащих попугаев, удивительных ручных кенгуру — и ни одной человеческой души вокруг! Он находился в том странном, знакомом юношеству состоянии, которое составляет переход от действительности к мечте. Кустарник, экипаж, кенгуру, кучер казались ему не вполне реальными. Равно как его собственное «я» и его прошлое. Ему представлялось, что где-то, в стороне, существует другой, более обширный, безмолвный центр его «я». В стороне от известного ему Джека Гранта, в стороне от мира, каким он его знал. Даже в стороне от этой столь чуждой ему Австралии.

В действительности он еще не приехал в Австралию. Он не расставался еще с Англией и пароходом. Одна половинка его «я» осталась на месте, а другая забежала вперед. Вот он и сидел молча, дурак дураком.

Под вечер экипаж остановился у проселочной дороги, где стоял небольшой тарантасик, и огромный молодой парень в очень поношенном платье, сидя, болтал ногами.

— Вот и приехали, — объявил кучер и, свернув с дороги на обочину, спрыгнул с козел и вытянул из колодца ведро воды.

— Вот и приехали, — раздался из глубины экипажа голос мистера Эллиса, в то время как высокий парень своими красными ручищами вынимал из тарантаса курчавого младенца. Толстый мистер Эллис вылез из коляски. Парень принялся отвязывать сундук и чемоданы Джека, и Джек кинулся ему помогать.

— Это Том, — объявил мистер Эллис.

— Очень рад, — сказал Том и протянул огромную лапу, которая на миг охватила руку Джека. Затем они взгромоздили багаж на тарантас.

— Все! — воскликнул мистер Эллис.

— Всего хорошего, Джек, — сказал мистер Джордж и высунул из экипажа свою седую голову. — Будьте добрым и вы будете счастливы!

Джек задумался над этими словами, но в это время курчавый младенец обнял его колени.

— Я и не знал, что ты тоже эллисовский младенец, — сказал Джек.

— Да, один из них, — ответил мистер Эллис. Экипаж подъехал. Джек застенчиво подошел и протянул кучеру два шиллинга.

— Спрячь их обратно в карман, сынок, они тебе больше пригодятся, чем мне, — спокойно сказал тот. — От души желаю тебе счастья.

Они все втиснулись в тарантасик. Джек сидел спиной к лошадям, маленькая девочка рядом с ним, между ними стоял, как попало, его ручной багаж. И в полном молчании они ехали сквозь безмолвие величественных, неподвижных резиновых деревьев. Никогда еще Джек не ощущал подобного рода безмолвия. Экипаж остановился. Том соскочил, открыл решетчатые ворота и путешественники въехали на обширный огороженный плетнем участок, на котором паслись овцы. Том влез обратно и они вновь поехали вдоль кустарников. Затем Том снова вылез — Джек сначала не сообразил зачем — взял из тарантаса топор и принялся за дерево, упавшее поперек дороги; он стал рубить его на месте слома. Чудесно запахло чем-то сладким.

— Смородинным вареньем, — пояснил мистер Эллис. — Это acacia acuminata, чудесное дерево, прекрасный материал для заборов, мачт, трубок, тросточек. А здесь его сжигают на протяжении многих миль.

Том сдвинул ствол в сторону и поехал дальше до следующих ворот. Накрапывал дождь, становилось темно и прохладно. В кустарнике стало совсем сыро. Вынули одеяло и дождевики, девочку закутали, устроили в уголке и погнали лошадей. А когда природа уже готовилась ко сну, мистер Эллис проснулся и вынул трубку, намереваясь начать разговор.